Уплетаю за обе щеки кашу с тушеной говядиной и сладкие булочки с апельсиновым вареньям. Когда мимо проходит Хонор, у меня будто в жилах стынет кровь. Наши — мой робкий, а его свирепый — взгляды пересекаются, но я не подаю вида, что боюсь. Страх — это не слабинка или врожденный порок, это всего лишь чувство, которое заставляет нас действовать или остановиться. Но ему не запугать меня, ха! Ни разу в жизни я еще не сдрейфила так, чтобы зарыться в норку, как мышонок, и не высовываться оттуда. Но, почему-то, я уверенна, что этот самовлюбленный индюк еще меня побеспокоит и нужно постоянно быть на чеку. Но когда наш стол минует Тревор, он приветствуется, и я невольно расплываюсь в дружеской улыбке.
— Кто это? — осведомляется Ева, оглядываясь.
— Тревор. — отвечаю я просто. — Вчера познакомились.
— Мм, он ничего так… — хихикает она, провожая парня взглядом. — Видный. Он тебе нравится?
Девушка как всегда громогласно лопочем, и нас, естественно, слышно на другом конце стола, где Люк застыл в скором ожидании расслышать мой отклик.
— Нет.
— Хорошо. — радуется Один. — Зато мне он понравился. Такой мускулистый, что я едва в обморок не бултыхнулась. Ты должна нас познакомить! Познакомишь ведь?
— Конечно.
Ева, сощурившись, высматривает Тревора.
— Как у тебя это получается? — вновь обращается ко мне собеседница. — У тебя талант, врожденный и неосознанный, прямого и непрямого воздействия на людей.
— Что? — недопонимаю я ее. — Что за бред?
— Нет, я серьезно. Пойми наконец-то. Ты нравишься людям, привлекаешь к себе внимание. В некотором роде, ты странным образом существенно влияешь на людей.
— Угомонись. — прошу я, закрыв лицо руками. Меня переполняет смятение и внезапное озлобление к Один. Поскорее бы она замолчала, иначе завтрак, как в прошлый раз, когда Ева не на шутку разбушевалась, добром не кончится. Раньше, точно как магнит, я притягивала к себе только крупные неприятности. И полагаю, они все еще меня преследуют. — Это несуразица. Прекрати!
— А я настаиваю, что в тебе есть нечто гипнотическое. — предполагает Ева со страстью в голосе. — Ты производишь на людей сильнейшее впечатление, но сама этого не замечаешь. Понимаешь или нет?
— Нет, не понимаю. — отрезаю я. — Это глупость.
— В поезде, когда мы только впервые увиделись, я сразу поняла, что хочу дружить с тобой. Я видела, что ты выбрала желтый флаг, и пошла за тобой.
— Но, это твой выбор.
— Я бы выбрала белый. — идет в штыки Один. — Ты нравишься народу даже, когда всех отталкиваешь. Тебе следовало об этом поведать, и эту тяжкую ношу я взяла на себя. И этот парень… Тревор, ты ему приглянулась.