— И крепко «маки» наживаются на талонах? — спросил Бирюков.
— Еще бы! Не только наживаются, но и связи во всех сферах имеют. Теперь в кого пальцем не ткни — каждый книголюб. Каждому до слез хочется иметь «Трех мушкетеров», «Королеву Марго» и дрюоновских «Железных королей».
— Откуда берутся лишние талоны?
Парень кивнул в сторону приемного пункта:
— Какой мудрец точно сосчитает, сколько в том сарае макулатуры — десять или одиннадцать тонн? На одну усушку-утруску можно списать двести талонов. Перемножь их на трешки-пятерки, и минимальный навар «мака» узнаешь. О максимальном — можно только догадываться…
У весов послышался недовольный шум. Парень поправил очки, насторожился:
— Кажется, прикрывает зверь-баба лавку с товаром. Всегда так: час-другой поработает и — шабаш. Надо с ней разобраться…
Вскинув на плечо рюкзак, он направился к весам. Бирюков тоже подошел поближе. Парень, вытянувшись на цыпочках, через головы впередистоящих крикнул:
— Ну, в чем дело, мамаша?!
— В шляпе, сынок! — зычно ответила Харочкина.
— Не надо хамить.
Людмилу Егоровну словно укололи. Она разгневанно уставилась на парня:
— Врэжу гирькой по очкам — будешь знать, кто хамит!
— А если гирька назад отскочит?..
Стараясь угодить приемщице, на парня со всех сторон осуждающе закричали, однако Людмила Егоровна, несмотря на оказанную ей солидарность, громко объявила:
— Талоны кончились, не базарьте!
Парень досадливо повернулся к Бирюкову:
— Вот тебе наглядный пример. Уже распродала зверь-баба талончики. Запоздал я сегодня на аукцион, придется разворачивать лыжи к дому.
Сдатчики макулатуры стали понуро расходиться. В переулке зафырчали моторы разъезжающихся автомашин. Нахмуренная Людмила Егоровна замкнула дверь «Пункта» большущим навесным замком. Бирюков подошел к ней и, показав удостоверение, представился. Полное лицо Харочкиной побагровело. С таким же прононсом, как у Анжелики, она сердито выпалила:
— Очкарик пэрвым меня оскорбил!
— Я пришел насчет вашего заявления в прокуратуру, — сказал Антон.
— А что заявление?.. — Харочкина вроде бы растерялась. — Что вы с этим заявлением, как черти за грешную душу, ухватились?
— Но вы ведь сами писали прокурору…
— Погорячилась, конечно, — на глазах Харочкиной как-то неестественно, словно она поднатужилась, выступили слезники. — А подлецов таких, как Зоркальцев, надо расстреливать.
— Он вернул вам деньги за репетиторство?
— Нээ-эт.
— Почему?
— Потому что сбежал.
— Когда вы с ним виделись последний раз?
— В прокуратуре, когда следовательница вызывала.
— А по телефону когда ему звонили?
— Через день после того. Хочет замылить четыре сотни за свою халтурную работу. Не на ту нарвался! Свои кровные из горла вырву у хапуги!