— Желаю успеха. Надеюсь, цены вам известны. Может, мы поселим вас в своем общежитии? — спросил генерал.
— А может, в охотничьем домике? — поинтересовался Гуров. — Ведь вельмож вы принимаете. Я знаю, у вас знатная охота.
Генерал смутился, затем неуверенно ответил:
— Домики в ведении ХОЗУ, я не вмешиваюсь.
Станислав хмыкнул, не удержался и сказал:
— Простите, господин генерал, в оперработу вы не вмешиваетесь, не в курсе хозяйственных дел, так жить действительно скучно.
Генерал посмотрел на Стаса больными глазами, невнятно ответил:
— Вы, господа, поезжайте пока в гостиницу, я в течение дня вопрос провентилирую, думаю, мы сможем вам помочь.
На том они и распрощались.
Оглядывая двухкомнатный затхлый полулюкс, Стас сказал:
— Может, и порядочный, но картонный генерал. Его и держат лишь за то, чтобы ни во что не вмешивался. И капитан при нем не адъютант, а соглядатай, и жить в данном номере можно, лишь не открывая рта. — Он достал блокнот, ручку и написал: «Необходимо выяснить расстановку сил в городе, вычислить человека, который правит бал».
Гуров закурил, поджег записку, долго смотрел на обуглившуюся бумагу, потом бросил ее в раковину, смыл водой и ответил:
— Вы, полковник, не ищите легкой жизни, переоденьтесь, приведите себя в порядок и отправляйтесь в управление, знакомьтесь с оперсоставом, бумагами. А я погуляю по городу, вспомню старое, постараюсь встретиться с друзьями, которые некогда работали в цирке. Ведь разгром местной коррупции я начинал именно с цирка.
— Цирк — хорошо, только никакой фокусник нам не поможет, — ответил Станислав.
— А я и не жду от них помощи — они точно не в курсе дела, — просто хочу увидеть хороших людей, выпить с ними рюмку чая.
— Ясное дело. — Стас хохотнул. — Младший — работать, старший — по девкам.
— Все новое — лишь давно забытое старое.
Гуров проводил друга, подошел к стойке администратора, обаятельно улыбнулся:
— Здравствуйте, красавица.
Непривлекательная костлявая девица лет тридцати раздраженно ответила:
— Я не красавица и прекрасно знаю об этом. Говорите, что нужно, и не мешайте работать.
Гуров облокотился на стойку, продолжая улыбаться:
— Дорогая, нам обоим повезло, красота — понятие исключительно субъективное, если вам говорили иное, эти люди лгуны и невежды.
Администраторша смутилась и покраснела, она смотрела удивленно и недоверчиво.
— Что-то все субъекты вьются вокруг Катерины, со мной и здороваются редко. — Она поправила прическу, несмело улыбнулась.
— Я в молодости тоже не нравился девушкам и переживал. А как седина пробилась, говорят, мол, ничего, терпеть можно.