— Город я накормить не смогу, ребята, — и вышел.
Сильвер выбил пробку из бутылки коньяка, хлебнул, сплюнул и крепко ругнулся.
— Ты чего на человека кидаешься? Что он один может? Ну убьет пятерых, и его убьют! Поклон! Туш!
И словно по заказу, за окном ударил выстрел.
Гуров не сомневался, что его будут ждать, но в палатку вошел, увидел двух «быков», обратился к хозяину:
— Где тут хлеба можно купить?
— А ты кто такой есть?
Один из «быков» крутил на указательном пальце «наган», другой пил чай, на вошедшего даже не смотрел.
— Я гость вашего города, жду в гости Акулу, — ответил спокойно Гуров, но правую руку из кармана не вынимал, в ладони лежал «вальтер», патрон в патроннике, предохранитель снят, а в подкладке дырка.
Если бы бандит был внимательнее, то увидел бы, что ствол смотрит ему в лоб.
— А Ельцина ты не ждешь? — спросил бандит.
Второй допил чай и сказал:
— У тебя, Ухо, одна извилина, и та от топора. Если может заплатить, пусть ящик забирает, а не может — кончай его, и все дела.
— Давай договоримся: кто быстрее выстрелит, тот и прав. На счет «три», — сказал Гуров.
На счет «один» сыщик увидел, что «наган» лег бандиту в ладонь, палец потянулся к спусковому крючку, и он понял, что никакого счета бандит ждать не будет, — и выстрелил.
Так как оружия в руках незнакомца не было, а из кармана он достал лишь сигареты и зажигалку, то все опешили, когда бандит выронил из раненой руки «наган» и закрутился волчком.
— Я же тебе русским языком объяснил: на счет «три». Так как там с хлебом и колбасой? — Гуров швырнул сумку в лицо хозяину. — Сходи к соседям, мне от вас подарков не надо, я расплачусь.
Вице-премьер Семен Николаевич Тишин отделил серебряной лопаточкой небольшой кусок заливной севрюги, поставил на тарелку рюмку водки и отошел от стола. Он не любил приемов, которые подчас заканчивались обычной пьянкой, а порой и безобразиями в бане с голыми девицами. Тишин был человеком другого воспитания.
Его родители (мать — доцент, отец — профессор) последние три года науку забросили. И не только потому, что НИИ тихо вымерли, а им все смертельно надоело, просто сын пристроил их в бизнес. Дело было небольшое, не привлекало внимания ни налоговой полиции, ни бандитов, а доходов на жизнь хватало с лихвой. Семен был все еще холост, тридцать лет не возраст, отдыхал с товарищами по партии. Партия с большой буквы, единая, неделимая, направляющая, существовать перестала, а партийки в правительстве, Думе и Администрации Президента множились. Кто-то из предков молодого Тишина, видимо, был голубых недострелянных кровей, так как он заметно отличался от окружения. Не был жаден, войдя во власть, не воровал обеими руками, не прятал миллионы за рубежом, хотя, естественно, и не жил на зарплату. Он обитал с родителями в четырехкомнатной квартире, которую по его уровню можно было назвать скромной. Когда ему делали миллионные предложения, он не отказывался, а отсылал просителя к кому-нибудь из своих коллег, зная, что тот подобными предложениями не гнушается, сам же получал «скромные» комиссионные, платил налоги, отдыхал летом на нормальной неброской дачке и слыл среди своих чудаком.