— Привет, люди, желаю здравствовать.
Люди молчали, смотрели недобро, косились на Митрича. Стас твердо знал: заговорил со стаей — не допускай перерывов, дави и пытайся рассмешить.
— А ты, Митрич, вижу, и не признал меня. — Он посмотрел в блеклые глаза старого вора. — А мы с тобой лет двадцать назад в Москве, на Петровке, беседовали. Я тогда, правда, в штатском был. Я еще тебе сказал: коли улыбнешься, с меня бутылка.
Мужики стояли молча, но на лицах появился интерес. Не каждый день мент-полковник с паханом так вольготно беседуют.
— Вот по какому делу ты тогда к нам в гости заглянул, я запамятовал, так ведь срок прошел, я в те годы в старлеях ходил, да и тебя Митричем не называли. — Стас лепил втемную, что вор в те годы был на Петровке, сыщик не сомневался, а дело и имя вспомнить не удавалось. И тут Стас увидел на пальцах старого вора давнишние зарубцевавшиеся порезы, которые случаются у карманников, пользующихся бритвой.
— Вспомнил! — Стас снял фуражку, ударил ею себя по лбу. — Взяли тебя за карманку в троллейбусе, предъявили сто сорок четвертую, часть первую. А подельник твой лопатник увел, и мы на пустом маялись. Стоял ты, как Степан Разин, напарника не отдавал, через семьдесят два часа мы тебя и выгнали.
— Ну и память у тебя, сыскарь! — выдохнул Митрич. — Двадцать с лишним годов прошло. Я сам-то себя уже в те годы не помню.
— Митрич, — укоризненно произнес Стас. — Ты кудрявый был, росту — во! — Сыщик показал выше своей головы.
— Вот заливает мент! — сказал кто-то восхищенно, и мужики рассмеялись.
— Ну что, не западло за такую встречу выпить? — спросил Стас. — Я утром с Мефодием короткий базар имел. Он сказал: ежели к Николаю Николаевичу зайду, Сапсан подскочит, рюмку примет.
Упоминание первого в городе авторитета окончательно разрядило обстановку, Стас оглянулся, увидел чебуречную, ткнул пальцем:
— Чего в землю врос, бери дружков, пойдем отравимся. Я тут начальника сопровождаю, считай, в отпуске.
В чебуречную зашли вместе сыщик и старый вор, остальные не решились, видно, ранг не позволял. Тогда Стас выкинул вольт, который всем доказал, что он настоящий сыскарь, а не мент поганый. Он незаметно вынул из кармана двести рублей и вложил их в нагрудный карман одному из мужиков, которые идти с Митричем не смели.
— В законе! — произнес кто-то за спиной.
— В законе, — повторили несколько голосов.
Выпив с местной воровской элитой, Стас сказал:
— Вы, братва, рты не раскрывайте, ловите момент и Николая толкайте в мэры. Предупреждаю, воровать он вам не даст, а хлебную работу подбросит.