Время — двадцать минут седьмого, и на скамейках, стульях, контейнерах расположились наши ребята… Бородатый — растительность на нем прегустая — Слава Меньшиков сидит бочком на ярко-оранжевом контейнере, в зубах дымится длинная. прямая трубка, он чему-то улыбается, поглядывая на молчащих «охариков» — так он окрестил коллег, хотя человек весьма образованный: учится заочно на втором курсе местного политехнического института.
Галина Чистова — моя землячка, забайкалка — сидит на кончике дерматиновой скамейки и сосредоточенно занята ногтями; на Славу Меньшикова она поглядывает иронически. У нее скуластое лицо забайкальской аборигенки, волосы — густые и длинные — собраны на затылке в тугой пучок; ресницы, простите, накладные, лицо на волжском пляже успело загореть так, что белки глаз по-негритянски посверкивают… Костя Варенцов и Миша Сметанин, как обычно, играют в шахматы — счеты у них давние, Миша играет значительно сильнее Кости, но Костя вечно хорохорится и грозит отыграться. Склоненные над шахматной доской их затылки — вихрастые и драчливо напряженные — кажутся совсем ребячьими.
— Они объявили тотальную войну косынке! — не вынимая трубки изо рта, насмешливо говорит в пространство Слава Меньшиков. — Они предпочитают шляпы от Диора…
Возле Галины Чистовой на дерматиновой скамейке действительно лежит крохотная, откровенно пижонская шляпка — то ли самодеятельное творчество знакомой шляпницы, то ли иностранного происхождения, но шляпа, во всяком случае.
— Зря не балабонь, Слава, — хорошая шляпа! — откликается «Папуля». Так в бригаде прозвали самого «пожилого» слесаря-сборщика и бригадира Андрея Андреевича Зубкова. Папуле двадцать семь лет, он хранит армейскую выправку, на коллег иногда строго, но справедливо и заслуженно прикрикивает, в каждом случае обнаружения брака произносит расчетливо нужную и язвительную тираду, в которой то и дело звучит слово «сачок». Папуля — бригадир, то есть второе, после мастера, руководящее лицо в бригаде.
Мастер Юрий Семенович Хлопов — в голубоватом, специально предназначенном для инженеров и техников халате с изображением ладьи на нагрудном кармане — молча сидит рядом с шахматистами. Подле мастера свободно развалилась на скамье Неля Губанова — коренная волжанка, рабочая косточка, наследница славы и благополучия огромной рабочей династии; росточком Неля отчего-то в свою крупную родню не вышла, фигурка у нее миниатюрная, брови на маленьком лице кажутся нарисованными кисточкой терпеливого китайского художника.
— От такой шляпки не только лошади, автомобили шарахаться будут, — гнет свое Слава Меньшиков. — Клянусь бородой!