— Я тоже так думаю, Алексей Федорович... Скажите, кто-нибудь понял меня из этой публики?
— Сейчас люди понимают без слов, Богдан Петрович. По глазам... А глаза у вас были выразительные...
— Тоскливые?
— Немного и тоскливые. С выпадом справимся, Богдан Петрович.
— Как же?
— Повернуть надо глаза, и тоска пропадет.
— Куда?
Тургаев молчал. Они мчались по темным улицам города, и им непривычным были мрачные громады домов, нависшие, как утесы, тусклый свет фонарей, которыми регулировали движение милиционеры, пустынные асфальтовые мостовые, политые дождем. Казалось, машина летит по черной реке, на которой иногда вспыхивают и снова погасают сигнальные огни бакенщиков.
Дубенко тронул Тургаева за кожаный рукав пальто, повторил вопрос.
— На Восток, Богдан Петрович. Надо обернуться на Восток, и все будет в порядке.
— Оттуда и так снабжается много заводов. Восток всех не прокормит.
— А, по-моему, прокормит.
— Не думаю... Хотя — не знаю.
— На Востоке чертовски много ресурсов.
— До войны в поезде я ехал с одним крупным работником черной металлургии. Он категорически уверял меня, что потери южных металлургических районов равны проигрышу кампании.
— Ну, и загнул, — засмеялся Тургаев, — ей-богу загнул.
— Как вы сказали?
— Загнул.
— Хорошее слово. Веселое...
— Конечно, нужно веселей смотреть на жизнь. Русскому человеку тем более необходимо. Вы же, Богдан Петрович, были веселым человеком. Неужели выпады съели ваш смех?
— Какие там, к чорту, выпады... ишиас... Какое противное слово.
— Вот если бы ишиас выпал, а?
— Отлично... Воскрес бы... — улыбнулся Дубенко.
Подъехали к черной громадине дома, где жил Дубенко. Раньше, бывало, так приветливо светились окна их квартиры. Богдан мог безошибочно угадать — ожидают ли его Валя и мать, но сейчас, как говорил Шевкопляс, все было «задраено». Ни один луч света не проникал на улицу. У подъезда дежурили. Дворник, низенький мужичок, отлично знавший Дубенко, все же добросовестно проверил его ночной пропуск и так же, с торжественной внимательностью, проверил пропуск Тургаева. Две женщины с противогазами подошли к ним и в свою очередь, как показалось Дубенко, проверяли дворника, точно ли он выполняет свои обязанности старшего дежурного.
— Ну, не диверсанты? — пошутил Тургаев.
— Пальто-то у вас кожаное. На парашютиста походите, — в тон ему ответил дворник. — Дайте закурить папироску... Нет, нет! — спохватился он. — Тут прикуривать нельзя. Я в коридорчике прикурю: а тут чиркни спичку, эти бабы разом раскассируют...