– Садись, Ирландка!
Выходит, доктор Штейнер – злой волшебник с магическим хрустальным шаром, который ловко управляет куклами-марионетками, дергая их за ниточки. Сумел же он выстроить эту ситуацию. Сидит сейчас у себя в кабинете и потирает ручки с довольным видом.
За машиной Эштона тем временем образуется хвост, и уже раздаются нетерпеливые гудки.
– Ну же, давай, садись! – говорит он с легкой досадой.
– Черт! – бормочу я и направляюсь к машине. Протягиваю Эштону костыли, стараясь смотреть исключительно на кожаный салон. Его пальцы задевают мои, и меня словно ударяет током. Когда я усаживаюсь и пристегиваюсь, Эштон уже за рулем и пульс у меня зашкаливает.
– Как твоя щиколотка? – спрашивает он, встраиваясь в поток машин, и смотрит на мои ноги.
Сегодня я решила надеть короткую юбку в складку, потому что в тонких колготках ноге комфортнее, чем в носках и джинсах. Внезапно мысленным взором вижу Эштона надо мной, а юбка задрана на талию. Жаль, что я не в лыжном комбинезоне!..
– Лучше. Уже на ногу наступаю. – По сравнению с улицей, в машине жарко, как в сауне. Стаскиваю с себя куртку. – Как я и говорила, небольшое растяжение.
– Коннор сказал, ты ездила в больницу?
Ну, конечно, Коннор!
– А ты как здесь оказался? – выпаливаю я и делаю вдох. – То есть что с Коннором?
Он пожимает плечами.
– Во вторник ему сдавать работу, я сказал, что могу тебя отвезти. Не возражаешь?
– Конечно, нет. Спасибо. – Выходит, я неблагодарная идиотка. Если бы не Эштон, я бы пропустила еще одно дежурство с близнецами. Он такой милый. И уже доказал, что может таким быть, когда тащил меня на себе километр под дождем. А теперь вот везет меня в Манхэттен.
– Пустяки, Ирландка! – бормочет он и, следя за дорожными знаками, выезжает на шоссе.
Тереблю молнию на куртке и думаю, а что бы сказала обо всем этом Дана. Может, ей все равно? А они еще вместе? Он так это ни подтвердил, ни опроверг. Может, спросить его?
Перевожу взгляд на Эштона и вижу, что он смотрит мне на грудь.
– Следи за дорогой! – резким тоном говорю я, чувствую, что кровь приливает к шее, и складываю руки на груди.
Он с довольным видом ухмыляется и говорит:
– Значит, тебе на меня глазеть можно, а мне даже взглянуть на тебя нельзя?
– Сравнил. Я же не полуголая.
– Я тоже не был голым, когда ты спикировала на тротуар.
Отодвигаюсь как можно дальше и смотрю в окно, качая головой. Доктор Штейнер, я слышу даже отсюда, как вы смеетесь.
– Эй! – Эштон кладет руку мне на плечо. – Не обижайся, ладно? Просто я… Я так давно тебя не видел.
На душе тепло от этого простого жеста, и я понимаю, как же я по Эштону соскучилась. Киваю, поднимаю глаза и вижу его искреннюю улыбку.