Именно в такой садик и выходили высокие окна веранды. Пахло чуть сладковато – переспелыми фруктами. Дворец ее императорского высочества находился на возвышении, и до него не долетали ни соленый морской воздух, ни прелые испарения от каналов и рукавов Эриона.
– Тари, это действительно вы? – донеслось сзади.
Она обернулась, но говорившего узнала не сразу. Не из-за узкой маски, которая почти ничего не скрывала, а просто потому что успела позабыть большинство токанских знакомых. Многие из них хотели либо жениться на ней, либо сосватать своих братьев или сыновей, а значит, не стоили внимания.
– Дану Морэв? – неуверенно спросила Тари.
Он улыбнулся, демонстрируя крупные белые зубы, и Тари мысленно поздравила себя с догадкой. Ошибиться было бы неловко.
– Я не сразу поверил своим глазам. Вы так неожиданно пропали, никому ничего не сказав, и никто не слышал о вас все лето.
– Мне захотелось уединения, – ответила она.
– Но теперь вы здесь, в Анкъере, посреди шумного праздника.
– Уединение быстро надоедает.
-Тогда почему вы не танцуете? Неужели строгий опекун вам запретил?
Он бросил взгляд через плечо, должно быть, высматривая в толпе Гергоса.
– Нет, что вы. Просто из-за небольшого недоразумения я осталась без пары.
– Я с удовольствием составлю вам компанию.
– Не стоит, ваше сиятельство. Мне хорошо и здесь. Лучше расскажите, почему не танцуете вы?
Он элегантно пожал плечами, подходя ближе, и облокотился на перильца в полушаге от Тари.
– Я пришел слишком поздно, но затем увидел вас, удаляющуюся из зала, и поспешил следом. Может, у вас еще найдется для меня танец? Париль? Халаси?
– Халаси? Что это? Никогда о нем не слышала.
– Он совсем недавно пришел в Анкъер, раньше его танцевали только онтарские крестьяне, но за последние годы он пробрался в лучшие салоны столицы. И, помяните мое слово, через пять лет его будут танцевать во всех благородных домах Ланатана.
– Он настолько хорош?
– Сущее непотребство. Партнеры стоят почти вплотную, движения быстры и раскованны, и нет смены партнеров.
– Тогда я вынуждена вам отказать.
Его улыбка померкла лишь самую малость.
– Тари, вы не должны подпирать стенку во время халаси. Это было бы преступлением.
– Но я даже движений не знаю.
– В халаси нет ничего сложного, вы быстро поймете. Ну же, Тари, мы ведь старые друзья!
– Мне жаль, ваше сиятельство, но я не могу.
Он собирался настаивать, но Тари отвернулась и ушла в зал. Лучше подпирать стенку или слушать разговоры о литературе, чем раз за разом отшивать надоедливого поклонника. Чего Морэв вообще к ней прицепился? Неужели не видно, что ей нет до него дела? Потом Тари сообразила, что практически никто не знает о ее романе с Гергосом. Большинство по-прежнему считает ее его воспитанницей, чуть ли не дочерью от какой-то таинственной любовницы – до Тари и такие слухи доходили. И его обещание обеспечить ей приданое, должно быть, в силе...