ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛЕМЯННИЦА
ГЛАВА 7. ПРОПАЖА
Ри бежал, не разбирая дороги. Кажется, он толкнул кого-то, а потом едва не угодил под колеса экипажа. Люди оглядывались, вслед ему неслись возмущенные крики и проклятья. И лишь каким-то чудом он не заблудился и вылетел прямо к дому. Взбежав по ступенькам на крыльцо, он распахнул дверь и, кажется, впервые за последние полчаса смог вдохнуть. Теперь он был в безопасности, теперь никто и ничто не могло ему навредить.
Кроме Эвретто. Наверное, у камердинера был нюх на такие вещи. Стоило Ри появиться на пороге в залитом вином и кровью камзоле, с разорванным рукавом, как Эвретто был тут как тут. Зоркие глаза тут же заметили пятна на черном бархате – что было не так-то просто! – и, как только Ри сделал несколько шагов, его окрикнули:
– Да ты, я вижу, не щенок, ты свинья.
Ри оскорбляли и раньше. Даже за последние полчаса он выслушал столько сомнительных комплиментов, что обижаться на Эвретто было, по меньшей мере, странно. Но напряжение и пережитый страх что-то в нем надломили. И теперь это что-то окончательно сломалось. Ри поступил так, как научился поступать за два года в Интернате. Он ударил камердинера его светлости Гергоса. Ударил больно и обидно – не так, как полагается бить воспитанному молодому человеку. Но Ри был сильно ниже Эвретто и поступить более изящно – например, свалить обидчика хуком справа – не мог.
Эвретто согнулся и зашипел. А Ри пошел своей дорогой – искать Митти, чтобы она помогла промыть и забинтовать рану. Но он добрался до кухни, так никого и не встретив. А потом его нагнал Эвретто. Первый же удар камердинера свалил Ри с ног, он приземлился на раненую руку, и осколок вошел глубже. Если бы не это, Ри тотчас бы вскочил и дал сдачи. Он умел драться и не боялся даже более крупных противников – в Интернате многие были выше и сильнее его. Но осколок стекла в правой ладони очень сильно мешал.
Поэтому – и только поэтому! – Эвретто удалось нанести второй удар. От третьего Ри увернулся, откатившись в сторону. Затем вскочил и бросился вперед – пинаясь, кусаясь и царапаясь здоровой рукой. На крики прибежали слуги и принялись разнимать дерущихся. Теперь и ливрея Эвретто была порвана и запачкана кровью. Волосы Ри стояли дыбом, а выражение лица, должно быть, было настолько диким, что кухарка, не удержавшись, вздохнула:
– Звереныш!
Ри шмыгнул разбитым носом.
– Он первый начал.
Но никто ему почему-то не поверил. Эвретто с достоинством поправил ливрею и пригладил волосы.
– Я сообщу его светлости, – пообещал он.
– Трус и стукач!