Приезд Джуры стал сигналом для активизации деятельности боевиков в секторе Газа и активной помощи им хорошо замаскированных членов ХАМАСа в самом Израиле. Джура привез микропленки с литературой, а также шифры и коды получения финансов для террористической деятельности. И еще Джура непременно хотел разыскать Сашку и Дину, посмотреть, как они на своей новой Родине, счастливы ли? Уже через неделю Джура получил интересующие его сведения, да, Алекс Фельдман проживал в государстве, но умер и похоронен на военном кладбище в городе Хайфа, а вот о Дине почти ничего узнать не удалось, но и это небольшая проблема, есть в Израиле день, когда все военные кладбища посещают люди, этот день – накануне дня независимости государства. Надо только набраться терпения и подождать, если Дина здесь, она непременно явится на могилу к Сашке.
И он дождался, она стояла у могильной плиты и вытирала слезы. О, как он хотел подойти, прижать ее к себе и успокоить, о, как хотел заглянуть в ее бездонные глаза и рассказать, что все эти годы думал и мечтал только о ней. Он готов был выслушать все упреки, самые злые и жестокие слова, он даже принял бы смерть от ее руки, но он медлил, и чувства великого соблазна и долга перед избранным путем боролись в его душе. Неожиданно к ней подошел кудрявый военный с детьми, мальчик был уже взрослый, уже на лице пробивался первый пушок, и девочка – почти такая же, как Дина, которую помнил Джура. Она подбежала к Дине, обняла ее и начала успокаивать. Они стояли вместе, две тонкие и стройные красавицы, и их глаза, их души были единым целым. «Как же так?» – задавал себе вопрос Джура, он думал, что путь к ее сердцу открыт, ведь Сашки, его главного соперника, уже нет, теперь он и только он должен был занять его место. Он должен был ей рассказать весь свой многострадальный путь, и пусть в ее глазах он был трус и предатель, но, услышав его рассказ, она должна была понять и простить его, ведь вся его жизнь, его адские муки – это попытка сохранить душу, душу, которую он сохранил для нее. И что? Снова какой-то шмуклер занял его место. «Ненавижу, ненавижу, ведьма, – шептали его губы. – Смерть и только смерть твоя избавит меня от мук». А потом они ушли, и Джура понял, что это ее семья, что они любят друг друга и, несмотря на их горе, они счастливы и радуются жизни. Минутная слабость прошла, Джура снова стал самим собой: «Их нужно убивать, истреблять как собак, и ее тоже, раз у нее нет места в душе для меня, ей не нужна душа, ей не нужна жизнь».