Но прежде, чем мы прошли четверть расстояния, из леса, справа от того места, откуда мы вышли, выехал отряд всадников в сорок или пятьдесят человек, которые гнали тяжело нагруженных лошадей, и четверо-пятеро всадников сразу подъехали к нам. Увидев, что мы им незнакомы, они сделали знак мира.
– Это Плоскоголовые, – сказал Питамакан. – Я знаю их в лицо. Все хорошо.
Признание было взаимным. Плоскоголовые знали моих компаньонов, и, спешившись, обняли их. На языке черноногих никто из них не говорил, но знаками их предводитель сказал нам, что недалеко находится большой лагерь его людей и мы должны отправиться туда, чтобы отдохнуть и попировать. Он однозначно дал нам понять, что все люди будут нам рады и хорошо к нам отнесутся.
Мы приняли приглашение – не нанеся обиды, ничего другого мы сделать не могли. Отряд ходил охотиться на лосей и возвращался, нагруженный мясом и шкурами, под весом которых сгибались лошади. Уже в сумерках мы приехали в большой лагерь в нижней части озера и, как было положено, предводитель отряда проводил нас к вигваму главного вождя, который стоял у дверного проема, и мы поприветствовали его. Огонь в вигваме уже потух, и мы с трудом нашли предложенные нам места в правой части вигвама. Напротив нас сидело несколько человек. Вождь дал указание женщине, и она подбросила дров в огонь. Пламя вспыхнуло и стало светло как днем.
Мы с Питамаканом подскочили, словно от выстрела. Через огонь на нас угрожающе уставились двое кутенаи, которых мы узнали – они принадлежали к отряду, который прошлой зимой нас ограбил в Скалистых горах. У одного их них на правой руке была повязка; он злобно посмотрел на Ворона и что-то шепнул своему приятелю, и они оба злорадно улыбнулись. Вождь Плоскоголовых заметил это и смутился. Он заговорил, но в это время портьера откинулась и в вигвам вошли еще четверо кутенаи. Похоже, что в этом лагере был весь отряд, от которого мы убежали, и мы находились в отчаянном положении.
Вновь прибывшие разместились около своих двух товарищей. Вождь Плоскоголовых раскурил трубку и передал ее Ворону; тот сделал несколько затяжек и вернул ее. Тогда вождь предложил трубку ближайшему к нему кутенаи, со сломанной рукой, но тот с возмущенным видом отказался от нее и начал что-то говорить взволнованным голосом, указывая на Ворона, свою руку, потом на меня и Питамакана.
Языка мы не понимали, но было ясно, что он рассказывал о столкновении с нами по ту сторону гор. Мы не могли понять слово языка, но было просто, что он сказал о конфликте между нами с другой стороны гор. Когда он закончил, начал говорить другой кутенаи, бросая на нас такие же яростные взгляды.