— Теперь ты заговоришь! Теперь ты заговоришь, шакал, сын вонючей ослицы, — суетился около костра Гутиэрис, подбрасывая ветки.
— Да заткнёшься ты, падаль, — взревел Лаваль и, изловчившись, поддал переводчику почерневшими ногами, сбив его на землю.
— Отвязывайте, — приказал дон Мигель, наблюдавший всю экзекуцию.
— Вздёрните буканьера! — распорядился он. — А на этой ветке приготовьте петлю для второго француза.
Солдаты расторопно раскидали огонь и сняли Лаваля. Так же быстро через нижние горизонтальные ветви перекинули две петли, выказав немалую сноровку в этом деле. Двое из них, подхватив охотника, потащили его к петле, два других взялись за свисавший конец верёвки.
"Если Пьера сейчас повесят, то мне тоже конец!" — лихорадочно подумал Крысёнок, привыкший видеть в Лавале свой талисман от всех напастей.
— Эй! — закричал Денье. — Не троньте моего друга, я расскажу всё что знаю! Иначе ничего от меня не услышите, чёртовы дети!
Он дёрнулся, но двое солдат крепко держали его за плечи.
— Не троньте, вам говорю! — ещё раз заорал Денье, коверкая испанский.
Дон Мигель подал знак, и солдаты отпустили Лаваля. Тот, не устояв на обожжённых ногах, со стоном повалился на землю.
"Исповедовали" Жерара Денье испанцы недолго. Уже через полчаса они знали всё, что было необходимо для успешного захвата асьенды. Выторговывая жизнь товарища, Крысёнок вынужден был согласиться провести д'Алаверу с солдатами ночью через лес, минуя выставленные ещё вчера дозоры.
Час спустя, как только немного спала жара, испанцы снялись с лагеря и плотным каре двинулись в сторону плантации, выдвинув вперёд немногочисленные патрули.
Узнав, что Хитрый Пьер посадил всех буканьеров на коней, д'Алавера не сомневался, что французы выследят их и устроят засаду. Спрятав лошадей и пушки с припасами за кирасы солдат, дон Мигель распорядился отобрать лучших стрелков и наездников для ответной вылазки, если колонна всё-таки угодит в предполагаемую ловушку. Указания были даны чёткие: после двух залпов мушкетёров, маскируясь пороховым дымом, выскочить из-за строя и расстрелять буканьеров, пока те не успели отойти и перезарядить мушкеты. В ожидании схватки, этот кавалерийский отряд в дюжину всадников, тоже шёл внутри каре, ведя лошадей в поводу.
Мучаясь от жары и пота, заливавшего глаза, под охраной двух солдат, со связанными руками брёл Крысёнок. Лаваля, который сам идти не мог, привязали поперёк седла. Лицо его побагровело от прилива крови, и хотя он пытался временами прочистить горло привычной шуткой, Жерар чувствовал, что Пьеру невмоготу.