Вот только крысы донимали отряд, пока Флери не привёз три пары ручных мангустов. Зверьки прижились в хижинах, и лучших сторожей от наглых грызунов не было. Кости и внутренности разделанных животных каждый день закапывали в вырытую яму, не желая страдать от нашествия мух и запаха разложения.
Что заставило Ажена оглянуться, отойдя от реки всего на двадцать шагов, он и сам не понял. Какая-то угроза почудилась ему за спиной. Всего мгновенье понадобилась глазу, чтобы выхватить из безмятежности раннего утра вереницу выплывающих из-за поворота баркасов, забитых вооружёнными испанцами.
Двести шагов, отделяющих его от товарищей, Поль пронёсся быстрее ветра, размахивая руками и крича. На бегу, он заметил, как фигуры охотников, алея красными рубахами, непонимающе застыли, вглядываясь в его сторону.
— Испанцы! Испанцы! — выкрикивал Ажен, стремглав огибая мелкие кусты и приближаясь к лагерю.
— Их много! — бросил он на ходу и поспешно нырнул в хижину за своим мушкетом и шпагой.
Испанцев пока не было видно — высокий берег скрывал их от буканьеров. По команде Флери два человека с оружием бегом двинулись в сторону надвигавшейся опасности. Остальные торопливо заряжали мушкеты.
Все услышали разорвавший утреннюю тишину залп и увидели, как упал Жерон, необдуманно выскочивший на берег реки и отброшенный тяжёлыми мушкетными пулями. Его напарник был осторожнее, прекрасно понимая, что красная рубаха буканьера — отличная мишень на фоне зелени. Он подполз и затаился у кромки откоса, наблюдая как двенадцать баркасов под дружные взмахи вёсел развернулись и направились к берегу. В каждом сидело не меньше десятка солдат в кирасах и шлемах. На носу шести лодок торчали небольшие кулеврины, и, если бы не обрывистый берег, то их ядра уже давно бы начали крошить стены хижин. Высмотрев всё, что необходимо, охотник отполз назад, и, пригибаясь, бросился к товарищам.
То, что опасность нависла серьёзная, Пьер Флери понял сразу. Он ничуть не сомневался в мужестве своих буканьеров, как и в том, что если они вовремя не скроются, то их всех здесь и уложат. А раненых испанцы попотчуют огнём или раскалённым железом. В тоже время убит Жерон, и Флери не был бы французом, если бы не отплатил за убийство соотечественника.
— Отходим! — резко сказал он. — Ажен, Жавер, Бенуа, Кордье и Лангедок — впятером прикроете нас. Ты старший, Роже, — повернулся он к Лангедоку. — Возьмите лучших лошадей, дадите несколько залпов и уносите ноги к плантации Перрюшона.
Направив гонца к охотничьему отряду Вердье, располагавшемуся в двадцати милях вниз по реке, Флери махнул рукой и маленький вооружённый отряд в составе восьми всадников и полутора десятка пеших охотников быстро скрылся в пальмовой роще. Узкой полосой, не более четырёхсот ярдов, роща тянулась без малого на две мили, уводя в сторону от реки. Дальше шла широкая луговина с редкими деревьями и кустарниками, а затем шёл лес. К плантации Перрюшона Флери рассчитывал добраться к вечеру. Там отряд мог быть усилен французами с плантации вдвое, а если через сутки подойдёт Вердье со своими людьми, то они смогут выставить около сотни бойцов и задать отличную трёпку испанцам. В превосходстве своих буканьеров Флери не сомневался — все как один отменные стрелки, да и холодным оружием многие владеют мастерски.