– Мм… Тебя кто-то напугал?
Она кивнула:
– Папа.
Харри подобрался, он не хотел идти дальше, не хотел углубляться. Но он был обязан.
– Что сделал папа?
Ее глаза наполнились слезами.
– Он изнасиловал меня и сказал, чтобы я никогда никому об этом не рассказывала. Потому что тогда он умрет…
Тошнота подступила так резко, что Харри на мгновение задохнулся, а горло его наполнилось кислотой, когда он сглотнул.
– Папа сказал, что он умрет?
– Нет! – Ее внезапный злобный выкрик коротким звонким эхом разнесся по кухне. – Человек, который меня изнасиловал, сказал, что он убьет папу, если я когда-нибудь кому-нибудь скажу хоть слово. Он сказал, что однажды уже чуть не убил папу и что в следующий раз его никто не сможет остановить.
Харри заморгал, пытаясь переварить горькую смесь облегчения и шока.
– Тебя изнасиловали? – переспросил он с напускным спокойствием.
Аврора кивнула, шмыгнула носом и вытерла глаза:
– В женском туалете, когда мы участвовали в турнире по гандболу. Это было в тот же день, когда вы с Ракелью поженились. Он сделал это, а потом ушел.
Ощущения Харри были похожи на ощущения от свободного падения.
– Куда можно это выбросить? – Она держала над чашкой капающий пакетик, болтающийся на нитке.
Харри просто протянул ей руку.
Аврора неуверенно посмотрела на него, прежде чем опустить пакетик в его ладонь. Харри сжал кулак и почувствовал, как вода обжигает кожу и течет между пальцев.
– Он нанес тебе повреждения?
Она покачала головой:
– Он держал меня, и у меня остались синяки. Я сказала маме, что получила их во время гандбольного матча.
– То есть ты до сегодняшнего дня хранила все это в себе?
Она кивнула.
Харри поднялся, обошел вокруг стола и заключил ее в объятия. Но другая мысль успела проникнуть в его сознание – слова Смита о близости и интимности.
– А почему ты пришла ко мне и рассказала все сейчас?
– Потому что он убивает других людей. Я видела рисунок в газете. Это он, тот мужчина со странными глазами. Ты должен помочь мне, дядя Харри. Ты должен помочь мне защитить папу.
Харри закивал, хватая воздух открытым ртом.
Аврора склонила голову набок, явно обеспокоенная:
– Дядя Харри…
– Да?
– Ты плачешь?
Уголком рта Харри почувствовал соленый вкус первой слезинки. Черт.
– Прости, – произнес он невнятно. – Как тебе чай?
Он посмотрел на Аврору и поймал ее взгляд, который совершенно изменился, словно ее красивые глаза утратили непроницаемость и что-то прорвалось, словно Аврора впервые за долгое время вышла наружу, а не спряталась внутрь, как во время их последних встреч.
Аврора встала, отодвинула чашку, обошла вокруг стола, склонилась над Харри и обняла его.