– Прости, – сказал Харри. – Мне пришлось.
– Знаю, – ответила Аврора. – В Сети написано: того, кто умер, звали Мехмет. И я слышала ваш разговор.
В тот же момент в коридор выбежал Столе, из глаз его лились слезы, он замахал руками:
– Аврора! Ты не должна…
Голос его сорвался.
– Папа, – спокойно произнесла Аврора и села на ступеньку, – я хочу помочь.
Мона До стояла у «Монолита»[39] и смотрела, как из темноты вырастает фигура Трульса Бернтсена. Он торопливо шагал к монументу.
Когда они договаривались о встрече во Фрогнер-парке, она предложила пару других, более скромных, менее популярных композиций, потому что к «Монолиту» даже ночью приходят желающие его увидеть. Но после трех «чего?» она поняла, что «Монолит» – единственная известная Бернтсену скульптура.
Мона отвела его к западной стороне монумента, подальше от двух парочек, разглядывавших церковные шпили на востоке города. Она протянула Бернтсену конверт с деньгами, и он спрятал его в длинный пиджак от Армани, который на нем по какой-то причине совсем не был похож на пиджак от Армани.
– Есть что-нибудь новое? – спросила Мона.
– Больше информации не будет, – сказал Трульс, оглядываясь украдкой.
– Вот как?
Он посмотрел на нее, словно желая удостовериться, не шутит ли она:
– Мужчину же убили, черт возьми!
– Значит, в следующий раз найди менее… смертоносную информацию.
Трульс Бернтсен зафыркал и засмеялся:
– Ты сама себя слышишь, До? Мы только что привели Валентина к парню, который всего-то совершил пару неправильных поступков: содержал бар, в который заходила жертва Валентина, и согласился помочь полиции.
– Ты говоришь «мы» – значит ли это, что ты испытываешь угрызения совести?
– Ты что, считаешь меня психопатом? Конечно я считаю, что это жуткие дела.
– На первый вопрос отвечать не буду, но я согласна, что такие дела действительно ниже уровня нормы. Это означает, что ты больше не сможешь быть моим источником?
– Если я отвечу «нет», означает ли это, что ты больше не будешь меня защищать?
– Нет, не означает, – ответила Мона. – Мы не столько беспокоимся об источниках, сколько о том, что скажут наши коллеги, если мы наплюем на источник. А что, кстати, говорят твои коллеги?
– Ничего. Они поняли, что источник – это я, поэтому меня изолировали. Мне не позволяется участвовать в собраниях и знать хоть что-нибудь о ходе следствия.
– Вот как? Кажется, я совершенно утратила интерес к тебе, Трульс.
Трульс фыркнул:
– Ты цинична, но, по крайней мере, честна, Мона До.
– Спасибо. Думаю, да.
– Хорошо, возможно, я в последний раз могу тебе кое-что сообщить. Но речь пойдет совершенно о другом.