– Остановитесь вон там, – сказал Харри шоферу такси, указывая место.
– Сейчас три часа ночи, мужик, а этот бар кажется очень даже закрытым.
– Он мой.
Харри расплатился и вышел. Там, где несколько часов назад велась бурная деятельность, сейчас не было видно ни одного человека. Криминалисты закончили, но на дверь и дверной косяк была наклеена белая лента. Лента, украшенная изображением геральдического льва и текстом: «ПОЛИЦИЯ. ОПЕЧАТАНО. ПЕЧАТЬ НЕ ЛОМАТЬ, ИНАЧЕ УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. § 343 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА».
Харри вставил ключ в замок и повернул его. Лента разорвалась, когда он потянул на себя дверь и вошел внутрь.
Они оставили гореть лампочки под зеркальными полками. Харри зажмурил глаз и прицелился указательным пальцем в бутылки с того места, где он остановился у двери. Девять метров. Что, если бы он спустил курок? Как бы сложилась эта история? Невозможно сказать. Она сложилась так, как сложилась. С этим ничего не поделать. Можно было только забыть, конечно. Палец нашел бутылку «Джима Бима». Ее уже переставили на стойку для розлива. В чертовом свете, льющемся снизу, ее содержимое блестело, как золото. Харри прошел через помещение, завернул за стойку, взял стакан и поставил его под розлив.
Он почувствовал, как во всем теле напряглись мышцы, и на мгновение задумался, не проблеваться ли до того, как он сделает первый глоток. Но ему удалось удержать и содержимое желудка, и алкоголь до третьего глотка. Тогда Харри бросился к раковине, и пока желто-зеленая блевотина не шлепнулась о металл, он успел увидеть, что дно раковины все еще покрывает слой засохшей крови.
Без пяти восемь кофеварка в Котельной заклокотала во второй раз за утро.
– Куда подевался Харри? – спросил Виллер, снова взглянув на часы.
– Я не знаю, – ответил Бьёрн Хольм. – Начнем без него.
Смит и Виллер кивнули.
– Хорошо, – сказал Бьёрн. – Прямо сейчас Аврора Эуне сидит в штаб-квартире «Нокаса» и смотрит записи вместе со своим отцом, представителем «Нокаса» и специалистом из отдела ограблений, который умеет работать с камерами наблюдения. По плану они должны максимум за восемь часов просмотреть записи за четыре дня. Если, конечно, найденная нами квитанция подтверждает операцию, которую Валентин провел лично, и если нам немного повезет, то его новая личность станет нам известна по истечении четырех часов. И в любом случае до восьми часов вечера.
– Но это же великолепно! – воскликнул Смит. – Э-э… разве нет?
– Да, но давайте не будем загадывать, – сказал Бьёрн. – Ты разговаривал с Катриной, Андерс?