– Пропала?
– Мы получили текстовое сообщение, что она возьмет несколько дней переработки и отключит телефон. Это наверняка умно, в последний год девочка работала как сумасшедшая, но редактор немного разозлился, что она не спросила разрешения, а просто прислала две строчки и как бы испарилась. Так ведет себя нынешняя молодежь или не так, Харри? Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Нет, спасибо, – сказал Харри и прервал разговор. Он сидел, глядя на телефон, а потом опустил его в карман.
В четверть двенадцатого Бьёрн Хольм выяснил имя человека, который привез «ругер редхок» в Норвегию, моряка из Фарсунна. А в половине двенадцатого Харри разговаривал по телефону с его дочерью, которая хорошо помнила «редхок», потому что в детстве она уронила револьвер, весивший больше килограмма, папе на большой палец ноги. Но она не могла ответить на вопрос, куда револьвер подевался.
– Папа переехал в Осло, когда вышел на пенсию, чтобы быть ближе к нам, детям. Но потом он заболел и тогда начал творить много странного, например раздавать вещи, это мы обнаружили, разбирая наследство. Я больше не видела того револьвера, может быть, он и его отдал кому-нибудь.
– А вы не знаете кому?
– Нет.
– Вы сказали, что он был очень болен. Я полагаю, что от этой болезни он и умер?
– Нет, умер он от воспаления легких. К счастью, это произошло быстро и относительно безболезненно.
– Вот как. А что это была за другая болезнь и кто был его лечащим врачом?
– Вот-вот, мы понимали, что он не совсем здоров, но папа всегда думал, что он большой и сильный моряк. Видимо, он считал все это таким неловким, что держал в тайне и свою болезнь, и своего врача. Я только на похоронах узнала обо всем от его старого друга, которому он доверился.
– Как вы думаете, а этот друг знал, у кого ваш отец лечился?
– Вряд ли, папа только упоминал про болезнь, без подробностей.
– А что за болезнь?
Харри записал и посмотрел на записанное слово. Довольно одинокое греческое слово среди всех латинских медицинских терминов.
– Спасибо, – сказал он.
– Я уверен, – произнес Харри в темноте спальни.
– Мотив? – спросила Ракель, придвигаясь вплотную к нему.
– Отелло. Олег был прав. Речь идет прежде всего не о ревности, а об амбициях.
– Ты все еще говоришь об Отелло? Ты уверен, что нам не стоит закрыть окно? Сегодня ночью обещают минус пятнадцать.
– Нет.
– Ты не уверен, стоит ли нам закрыть окно, но ты совершенно уверен, кто является архитектором убийств вампириста?
– Да.
– Тебе не хватает только какой-то мелочи под названием «доказательства»?
– Да. – Харри прижал ее к себе. – Поэтому мне нужно признание.