Катрина повернулась к Харри:
– Это правда?
Харри пожал плечами:
– Кто не любит мясо с соусом и тоску получасовых тостов, которые произносят родственники людей, которых ты на самом деле не слишком хорошо знаешь?
Вокруг них началось движение, засверкали вспышки.
– Будущий министр юстиции, – сказала Катрина.
Казалось, воды расступились перед Микаэлем и Уллой Бельман, которые пришли, держась за руки. Они улыбались, но Ракель еще никогда не видела улыбающуюся Уллу Бельман. Возможно, она не из улыбчивых. А может быть, Улла Бельман была красивой скромной девушкой, которая выучила, что преувеличенно широкая улыбка привлекает больше нежелательного внимания и что холодный фронт облегчает жизнь. Интересно, что она в таком случае думает о жизни в качестве супруги министра.
Микаэль Бельман остановился рядом с ними, когда кто-то из толпы выкрикнул вопрос, и перед его лицом оказался микрофон.
– Oh, I’m here just to celebrate one of the men who contributed to us solving the Vampyrist case, – сказал он. – Doctor Smith is the one you should be talking to today, not me[59].
Но Бельман охотно позировал, прислушиваясь к указаниям фотографов.
– Ого, международная пресса, – сказал Бьёрн.
– Вампиризм сейчас популярен, – произнесла Катрина, разглядывая толпу. – И все криминальные репортеры здесь.
– Кроме Моны До, – добавил Харри, сканируя взглядом собравшихся.
– И вся Котельная, – заметила Катрина. – Кроме Андерса Виллера. Вы не знаете, где он?
Остальные покачали головой.
– Он звонил мне сегодня утром, – сказала Катрина. – Спрашивал, может ли встретиться и поговорить со мной наедине.
– О чем это? – спросил Бьёрн.
– Бог его знает. Смотрите, вон он!
Андерс Виллер вынырнул из толпы с другой стороны. Он снимал с себя шарф, лицо его раскраснелось, казалось, он запыхался. В тот же момент открылись двери в Старый актовый зал.
– Тут надо успеть занять место, – сказала Катрина и быстро зашагала к двери. – Пропустите беременную женщину!
– Она такая милая, – прошептала Ракель, просунула руку под локоть Харри и прислонилась к его плечу. – Меня всегда интересовало, было ли у вас с ней что-нибудь.
– Что-нибудь?
– Небольшое. Например, когда мы были не вместе.
– К сожалению, нет.
– К сожалению? И это значит…
– И это значит, я иногда раскаиваюсь, что не использовал те наши паузы лучшим образом.
– Я не шучу, Харри.
– Я тоже.
Халлстейн Смит приоткрыл дверь и заглянул в почетный зал.
Он посмотрел на люстру, висевшую над людьми, занявшими места в аудитории, да, кто-то даже стоял на балконе. Когда-то в этом зале проходили заседания Национального собрания Норвегии, а сейчас он, малыш Халлстейн, будет стоять за кафедрой и защищать свои исследования и получит степень доктора! Он взглянул на сидевшую в первом ряду Май, она тоже нервничала, но была горда, как павлин. Он посмотрел на зарубежных коллег, которые оказали ему честь и приехали, хотя он и предупреждал, что защита будет проходить на норвежском, он посмотрел на журналистов, на Бельмана, сидевшего вместе с женой в самой середине первого ряда. На Харри, Бьёрна и Катрину, своих новых друзей из полиции, которые также сыграли свою роль в создании его диссертации о вампиризме, где случай Валентина Йертсена, вполне естественно, играл роль несущей балки. И несмотря на то что портрет Валентина претерпел значительные изменения во время событий последних дней, это только подтверждало его выводы о свойствах личности вампириста. Халлстейн ведь сам указывал, что вампирист действует чаще всего в аффекте и его движущей силой являются желания и импульсы, поэтому сведения о том, что Ленни Хелл являлся мозговым центром, спланировавшим все эти хорошо срежиссированные убийства, подоспели как нельзя более кстати.