— Хорошо, я слушаю.
— Допустим, ваш сын идет на войну и погибает там, как герой. Вы убиваете себя — я это уже поняла. Но вот чего я не понимаю, так это ради чего все это делается. Песчаные демоны — кто они? Может быть, вы мне скажете?
— Они — зло, — уверенно заявила Ольга.
— Примерно то же самое говорит и ваш сын, можете им гордиться, — отозвалась я, уже не скрывая насмешки. — Но что такого они сделали, чтобы вы их таковыми считали? Судя по рассказу Агера, их никто и никогда не видел в ваших краях. Эти демоны, как вы их называете, живут себе вдали от вас, и даже не помышляют о нападении. Выходит, их вина состоит только в том, что они не желают жить по законам Бальтазара? Но ведь и вы им не подчиняетесь… Выходит, вас тоже можно считать демоном? Или я чего-то не понимаю?
Было видно, что мои слова смутили женщину — уставившись перед собой, она некоторое время думала о чем-то, но потом рассмеялась и отмахнулась:
— Скажешь тоже. Я — это я. А они — это они. Не путай. Мне просто пришлось уйти, чтобы не погибнуть.
— Возможно, и они были вынуждены бежать? — предположила я, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы. — Я вот, например, не вижу другого способа сохранить своего будущего ребенка… Если он у меня будет, конечно.
Последние слова я добавила слишком поспешно, потому что поняла, что увлеклась своим монологом. Действительно, о детях мне было думать слишком рано, особенно если я все же намеревалась вернуться в свой мир. Тем не менее, Ольга не обратила внимания на мое смущение — она напряженно размышляла. Когда охотница заговорила, я поблагодарила Вселенную за то, что она вразумила ее:
— Может быть, ты и права. Я не думала об этом… Никто не думал. Во всяком случае, я таких не знаю.
— Зато я знаю. Сын старого Олафа, например. Говорят, его казнили за вольнодумие. Кто знает, какие идеи у него были?
— Я с ним не была знакома, так что ничего не могу сказать по этому поводу, — с сожалением ответила Ольга. — Но в твоих словах есть смысл. Я сейчас попыталась вспомнить, совершали ли демоны набеги на наши земли — и не смогла этого сделать. Боже мой, неужели я все это время обманывала себя?
Эта догадка так потрясла женщину, что она побледнела и медленно опустилась на лавку. Мне стало жаль ее, но я не знала, что нужно было говорить в таких ситуациях, и поэтому просто промолчала. Тишина длилась достаточно долго и уже начала тяготить меня, когда Ольга, наконец, заговорила:
— Но никто ведь не сомневается… Как такое возможно?
Мне было странно выступать в роли учителя, особенно учитывая разницу в возрасте между мной и женщиной, но отступать было поздно, и я постаралась ответить как можно более доходчиво: