С мыслями о соблазнении (Гурк) - страница 124

стать для вас всем. Потому как, только это произойдет, оно исчезнет без следа,

оставив вас ни с чем. Творчества недостаточно, чтобы наполнить вашу жизнь и

придать ей смысл. Для этого нужны иные вещи.

– Какие же?

Себастьян едва заметно улыбнулся.

– Не знаю, цветочек. И до сих пор ищу.


Они устроили пикник в тени огромного дуба, самого большого и старого дерева

в Эверморе. Себастьян рассказал, что его посадил первый граф Эвермор в 1692

году или около того.

За едой они почти не разговаривали, ибо каждый, по всей видимости, был занят

собственными мыслями. Дейзи не ведала, что у Себастьяна на уме, но сама она

размышляла о своих бесчисленных признаниях ему. Прежде она никому не

сознавалась в столь личных чувствах, даже Люси. Особенно Люси, ибо зависть

сестриной красоте и достижениям – черное и горькое чувство, которое Дейзи

отрицала и всячески пыталась задавить.

Но Себастьян выслушал ее ужасные признания, не моргнув глазом. По сути, он

воспринял ее зависть, как нечто вполне понятное и естественное.

При этой мысли Дейзи не смогла сдержать улыбку. В первую встречу с

Себастьяном Грантом она бы в жизни не подумала, что с ним может быть так

легко разговаривать. Вообразить только, стояла там, как идиотка, болтала без

умолку и перечисляла самые свои вопиющие недостатки, не допуская даже

мысли, что ее нелестное мнение о себе вызовет его недовольство.

Если я еще раз услышу, как ты поносишь свои изумительные веснушки или эти

роскошные волосы, то сорвусь и разобью себе голову об стену.

Улыбка Дейзи стала шире, в ней вновь расцвело ощущение счастья и оставалось

с ней весь день, пока Себастьян водил ее с экскурсией по поместью.

Оставив корзину для пикника на ферме, они посетили некоторые из любимых

Себастьяном в детстве убежищ: обветшалый домик на дереве, который они с

кузенами построили, еще будучи мальчишками, башни, где они любили

разыгрывать осады и сражения, и огромный самшитовый[1] лабиринт. Хотя

прошло много лет с тех пор, как Себастьян ходил по нему в последний раз, он

без труда провел ее меж высоких зеленых изгородей к открытой площадке в

центре, где посреди круглого фонтана возвышались скульптуры девяти

женщин.

– Музы, – широко улыбнувшись, пояснил он. – Их возвел мой дед. Он был

поэтом, и летом особенно любил работать здесь. Наверное, из-за тишины. –

Себастьян указал на место, рядом с которым стояла Дейзи. – Бывало,

растягивался прямо на траве. Так, лежа на животе, он целыми днями напролет

царапал в своей тетради вирши. Порой я тоже приходил сюда, и мы писали

вдвоем.

– Вдвоем прятались от вашего отца? – догадалась Дейзи.