Когда я вошел, Дингл стоял спиной к двери и, оживленно жестикулируя, что-то говорил гостям. Услышав шаги, он обернулся и, улыбаясь, поспешил мне навстречу. Пожав руку, он подчеркнуто интимным жестом взял меня за локоть и представил гостей.
Уоджер, тот, что сидел в кресле, слегка приподнялся, не глядя сунул мне руку. Олен лениво подошел к своему товарищу и с выражением полного безразличия на лице вытащил из кармана брюк руку и протянул ее в моем направлении.
- Господин Тук, - объявил Дингл, и в его голосе прозвучали торжествующие нотки. Так бывает, когда проигравшийся игрок кладет на стол последнюю карту и она оказывается козырным тузом.
- Господин Тук,- начал Дингл,- ваши уважаемые соотечественники, представители «Петролеума», оказали нам честь, они прибыли специально для того, чтобы сделать некоторые деловые предложения.
- То есть как это сделать предложения? - подскочил на своем кресле Уоджер. - Как это сделать предложения? - повторил он. - Предложения эти давно сделаны и были вами приняты, мы приехали, чтоб оформить…
- Господин Уоджер, доверьтесь мне, ведь господин Тук не в курсе дела, я ему должен рассказать…
Дингл не докончил, в гостиную вошли крупные акционеры компании. Один из них - Дорн, высокий тощий старик, с длинными костлявыми руками, как будто подвешенными к его плечам,- при каждом шаге они безвольно болтались, придавая ему сходство со скелетом. Большую часть его лица занимали пышные и совершенно белые бакенбарды, настолько густые, что, казалось, сквозь них с трудом пробиваются вылетающие из его рта слова.
Рядом с Дорном, мелко перебирая ногами и одаривая весь мир светлой, почти детской улыбкой, семенил Бреф.
Я вспомнил замечание, которое обронил Паркинс по поводу возможных переговоров с компанией «Петролеум». Из слов Уоджера следовало, что переговоры уже состоялись. Очевидно, Дингл, вступив в соглашение со мной, стремился теперь избавиться от «Петролеума». Мои деньги укрепили позиции Дингла, потому и звучали в его голосе нотки торжества, когда он знакомил со мной моих соотечественников.
Я был в смятении. Зачем Дингл позвал меня сюда? Чтоб я служил козырем в его игре? Почему он не предупредил меня об этой встрече? Знали ли о приезде представителей «Петролеума» Дорн и Бреф? Я вглядывался в лица моих компаньонов, пытаясь угадать - сговорились ли они? Но выражение лица Дорна скрывали его бакенбарды. Он уселся в углу гостиной, поставил между колен свою длинную трость и, положив на набалдашник подбородок, прикрыл глаза и как будто задремал. На лице Брефа была одна любезность.