Когда Бурков прибыл на борт атомохода «Сибирь», мы, молодые штурманы, смотрели на него, на человека-легенду, как на небожителя. И нас поразило исходящее от него спокойствие, его заинтересованная доброжелательность в общении с любым членом экипажа, что особенно проявлялось, когда Герман Дмитриевич принимал доклады или задавал профессиональные вопросы на ходовом мостике. Я видел, с каким уважительным вниманием капитан ледокола В. К. Кочетков, тоже обладавший немалым опытом полярных плаваний, выслушивал его советы, просто высказываемые им мысли, и как затем с пониманием следовал этим советам и мыслям. Конечно, руководитель такого ранга, каким был Герман Дмитриевич, давал капитану ледокола не советы, а распоряжения и указания, требующие неукоснительного исполнения. Но делалось это им в такой деликатной, приглашающей к размышлению форме, при полном отсутствии авторитарного давления, с надеждой на понимание исполнителем предстоящих действий, что не выполнить его указания было невозможно.
Да, в успешном завершении экипажами ледоколов и транспортных судов Харасавейских операций в 1978 году сказались и авторитет Буркова, и его личный опыт ледовых плаваний, и опыт работы в Администрации Севморпути по координации морских операций, и его неутомимость в работе: он оказывался на мостике именно того ледокола или судна, где было труднее всего в данный момент. Но немаловажную роль в общем успехе сыграл стиль руководства Германа Дмитриевича, его демократичность, стремление понять проблему исполнителя, умение убедить в возможности выполнения поставленной задачи – и экипажи поверили такому руководителю.
И что мне еще запомнилось в поведении Германа Дмитриевича на борту ледокола «Сибирь» – отсутствие какой-либо напыщенности, напущенной на себя важности, отсутствие признаков несения некоего сакрального знания, недоступного окружающим простым смертным, т. е. отсутствие всего того, чего так много у изрядного количества руководителей, встроенных в современную вертикаль власти.
А вот врожденные юмор, иронию и самоиронию Герман Дмитриевич не опасался демонстрировать на мостике атомного ледокола «Сибирь», что только повышало его авторитет среди штурманского состава.
Уже значительно позже, в начале 2000-х годов, когда Г. Д. Бурков занимал должность президента Московской благотворительной общественной организации полярников (МОСПОЛ), нам с коллегами неоднократно доводилось встречаться с ним в Москве. И каждый раз мы изумлялись жизненной силе этого человека, его энергии, его неравнодушию к судьбам моряков-полярников, к судьбам страны, морского флота, к развитию Севморпути. И по-прежнему он был прост в общении, весел и самоироничен.