Жил полярный капитан (Мороз) - страница 62
Однако, как ни странно, полярником я себя почувствовал много позже, уже в Москве, когда завершилось мое пребывание на Севере, на Таймыре. И способствовала этому встреча с Германом Дмитриевичем Бурковым.
Наверное, я видел его значительно раньше нашего знакомства в Москве. Неоднократно бывая с 1965 года в Штабе морских операций на Диксоне, участвуя в его работе, я не мог не видеть Буркова, который находился там по долгу службы. Но тогда я находился под обаянием личности легендарного Бронислава Семеновича Майнагашева, и не замечал многих великих капитанов, работавших в штабе и достойных самого уважительного внимания. О чем сейчас с большим сожалением докладываю…
С Германом Дмитриевичем меня познакомил Владимир Иванович Полищук. Мы встречались в офисе МОСПОЛ в Москве, на различных мероприятиях, связанных с плаванием в ледовых морях. За что я особенно благодарен Буркову. На этих мероприятиях я имел возможность повидаться с ледовыми капитанами, на чьих судах я находился в арктических рейсах. Там же я познакомился с людьми, чьи имена навсегда вписаны в историю освоения Арктики. Авторитет Германа Дмитриевича, представлявшего меня, «не моряка», этим людям, обеспечивал их доброжелательное внимание.
Мне очень приятно было получить приглашение Буркова на его юбилей, на котором я увидел гостей – живую историю освоения Арктики, в том числе и военных моряков, и прикоснулся к этой истории в буквальном смысле слова.
Счастлив, что Г. Д. Бурковым и В. И. Полищуком мне было предложено поучаствовать в двух издательских проектах – подготовке книг «Легендарный поход «Гижиги» и «Арктический караван». Авторами идеи были эти два ветерана Арктики, они же собирали и обрабатывали материалы, а мне было доверено поработать составителем, редактором и автором комментария.
Должен отметить, что участие Г. Д. Буркова в литературном процессе не ограничивалось инициированием издания книг на северную тематику. Он остался в моей памяти автором замечательных книг о родной архангельской земле, об истории судостроения на поморских берегах, о самых первых плаваниях в послевоенное время по северным морям.
Для меня имя Германа Дмитриевича Буркова дорого еще и тем, что в ноябре 2000 года, когда готовилось второе издание моей книги «Снежный пилигрим», он счёл возможным написать короткое предисловие. Были в нем и такие слова:
«Читая книгу, невольно ощущал себя вновь на Севере – так близки и узнаваемы зарисовки суровой северной природы, красоту которой удивительно точно и пронзительно передаёт автор. Людей, ставших героями его стихов, я наверняка встречал в Арктике, а неторопливый ритм и простая форма произведений очень созвучны ритму суровых арктических будней».