Но в душе есть и кое-что иное. Странно, но я никак не могу оставить надежд на нормальное человеческое счастье, обычную жизнь в спокойствии и достатке. Почему «странно», ведь, казалось бы, это вполне естественно? Потому что ранее подобных желаний, устремлений у меня и в помине не было, появились они лишь сейчас, когда я только-только начал понимать, чего мне надо в любви, кого я могу и должен любить, чтобы быть счастливым. Но куда их теперь девать? что с ними делать? Надо либо претвориться бездушным, либо наивным, но в любом случае должно иметь место притворство, от которого я так истово и начал свой бег. Неужели это всё, конечный пункт, невозможность обретения цельности, гармонии, обречённость жить в постоянной разорванности, разладе с самим собой? Почему я не могу уповать на счастье? или почему способен обрести его? Справедливости ради надо сказать, что порой я спокойно обо всём забываю, о своей страсти, о поисках смысла, об одиночестве, «затерянности в бытии», и погружаюсь в повседневные дела, отдаюсь рефлексам. Однако стоит вспомнить о ней, её фигуру, черты лица, как всё разом возвращается и вводит в омерзительное оцепенение. (На самом деле, хорошо, что машина в ремонте, а то бы давно уже разбился от этих замираний, остаётся разве что быть сбитым, замешкавшись на пешеходном переходе.)
И ещё: не знаю как и почему, но я стал тоньше воспринимать окружающий мир, не среду, в которой живу, а мир в целом, более того, у меня появилось странное желание эстетического совершенства во всём, даже в тех мелочах, на которые лично я, на самом деле, не могу воздействовать ни коим образом, например, чтобы все листья на одном дереве были одинаковой формы и строго симметричными, что невозможно в принципе, однако отсутствие оного иногда приводит в замешательство, разумеется, мимолётное. Глупость, и глупость не новая, даже позорная субтильность, прекраснодушие, духовный онанизм, однако вполне объяснимая: когда не хватает в жизни чего-то простого и главного, разнообразного, но единого, начинаешь придумывать сложную мелкоту, дабы хоть на минуту, секунду, мгновенье забыться, ощутить нечто родственное твоему духу вне тебя, и, отвернувшись, тут же о нём забыть, поскольку ничего существенного оно не дало и дать не могло. Среди мимолётных чувств выделяется одно главное, пред которым меркнут все остальные, оно неподвижно сидит внутри, ревностно охраняя свои владения, и позволяет тебе лишь неопасные чудачества вроде хорошо приготовленного ужина, гладко выбритых щёк или идеально завязанного галстука.