Заметил, что у меня полностью изменилось ощущение времени, точнее, оно просто остановилось: ранее его скорое течение представало неким врагом, личным врагом, который злобно дышит тебе в спину, а ты, убегая от него, обязан ещё и делать нечто постороннее. Работа являлась существенной частью моей жизни, скорее, негативно-существенной, имелся определённый ритм, обусловленность, рамки, за которые нельзя было выходить, теперь же, в последние несколько дней, я будто переселился на иную планету – всё происходящее вокруг, кажется топтанием на месте, что было, то и есть, то и будет, ничего не меняется, ровно ничего. Странно, но мне не хватает реальных фантазий.
07.06 Иногда в юности я помышлял о том, как хорошо было бы уехать куда-нибудь далеко, в глухую деревеньку, и писать, много-много писать. Наверно, здесь существенную роль сыграли яркие воспоминания из детства о поездках к деду с бабкой, а также превратные представления представления о сельской жизни, но основную, видимо, гипертрофированная чувствительность моей натуры ко всякого рода раздражителям, хотелось счистить шелуху и оставить главное, наличие которого казалось бесспорным. Правда, о чём именно я собирался тогда писать, не понятно, так что можно себе представить, во что бы то вылилось на самом деле, т.е. в тупое безделье, но фантазировать любил ужасно. Не зря я об этом вспомнил, бродят у меня в голове подобные мыслишки, только теперь настроение совсем иное – зачем куда-то ехать, если вокруг всё равно уже ничего не трогает. А хотя бы затем, чтобы сделать то, чего мне когда-то хотелось, пусть так давно и бессвязно. Если не осталось никаких свежих желаний, стану реанимировать давно умершие, тем более вдохновляет, что это сопряжено с определённой деятельностью.
Не без приятности подумываю, что в ближайшее время соорудил себе занятьеце, будет, чем его наполнить, появляется некоторое подобие энтузиазма. Эх, как славно она бы выглядела в деревенском быту, в косыночке-то, в сарафанчике… Впрочем, хватит, ещё одной такой картины я переживать не желаю, душевное самоудовлетворение и не более, хочется красоты, а в итоге получается какая-то мерзость, к тому же с виноватым видом, мол, извините, что так страшно. Нельзя даже на мгновенье усомниться, что я смогу отказаться от фантазий, ведь иначе они меня не оставят в покое, и лет через 10 будут теребить воспоминаниями о возможном, но упущенном счастье, а ведь память штука избирательная: наверняка останется только хорошее, только мечты и упования, только стремление обладать, но сама неудача и те серые будни, в которые всё происходило, забудутся совершенно, и в итоге перед внутренним взором встанет лишь немой укор. Хотелось бы, конечно, здесь и сейчас выжечь калёным железом все надежды, ощущения, сознательные и более всего бессознательные стремления недавнего времени, однако пока мне сил хватает только подогреть его до комнатной температуры. Даже рутинных, каждодневных событий не происходит, куда уж тут до душевных потрясений, через которые могла бы очиститься моя душа, их и вовсе не предвидится.