Фёдор прослушал рассказ, молча направив пустой взгляд в окно; у него перед глазами всё время стояло её лицо. Над лесом спокойно заходило Солнце, пуская косые красно-оранжевые лучи прямо ему в лицо; снаружи москитной сетки на окне ползал паук, тыкаясь в каждую ячейку в попытках пролезть внутрь; из крана мерно капала вода. Алексей смотрел себе в ноги, машинально теребя левой рукой пряжку широкого ремня, Фёдор заметил этот жест, тот слегка переменил позу и поймал его взгляд:
– Её подарок, два года уж ношу, и зимой, и летом, умела она вещи выбирать. Главное, подо всё подходит: и под джинсы, и под брюки, и под штаны летние. Мы ведь, знаешь, когда выяснили, что она беременна, на следующий же день вещи ребёнку пошли покупать, в специализированный магазин, чтобы хоть что-то на первое время у него было. Я ещё в приподнятом настроении находился, всё хотелось купить, только вот не знал, что некоторые детские вещицы так дорого стоят, схвачу что-нибудь с полки, а она меня одёргивает, говорит, это не надо, это потом. Мне там одни шортики очень понравились, синенькие с клетчатыми кармашками, для взросленького ребёночка, годика на полтора, жена же ни в какую, после да после. Только и купили, что пару жёлтеньких распашонок и ползунков, хорошенькие такие, чтобы и мальчику, и девочке носить можно, только недавно ими любовался…
После долгого молчания и нескольких кружек, Фёдору вдруг захотелось сказать своему другу нечто очень откровенное и утешительное, например, что он тоже скорбит, что тоже испытывает боль от потери, однако вовремя спохватился и промолчал, ведь это и так было очевидно. Ему почему-то вспомнился один эпизод из их совместной жизни где-то за 7-8 месяцев до развода. Во время их бесконечных споров и ругани она никогда не давала Фёдору спуска, поскольку всегда была уверена, что до последней крайности тот не дойдёт. И на этот раз они как всегда кричали, спорили, ругали друг друга, кто-то кому-то что-то не хотел уступить (а упрямство своё оба демонстрировали в браке слишком охотно). Но вдруг после нескольких часов взаимных обид и обвинений в бесчувствии жена неожиданно замолчала, села на стул в углу зала их бывшей квартиры (обстановку её он успел позабыть) и разревелась с совершенной безысходностью, закрыв лицо руками, чего ранее никогда себе не позволяла – в отличии от подавляющего большинства женщин она не любила воздействовать слезами на мужчин. А он тогда её так и оставил и весь день более с ней не разговаривал.
Смеркалось; Фёдор встал и включил свет. В доме стояла мёртвая тишина, только дешёвые пластиковые часы громко тикали в соседней комнате, на улице тоже было тихо и очень жарко, из открытого окна на него буквально наваливался удушливый зной, который ни чем ему не пах из-за плотно заложенного носа.