В последнее время я начинаю ясно осознавать, сколь сильно зависит моё представление об окружающем мире от настроения. Сейчас я чувствую, что один против всех, и ни в чём не могу найти опоры, весь мир восстал и готовится меня раздавить, и, главное, смешно, что именно меня. Может, это уже паранойя? Объяснение лежит на поверхности: я замечаю лишь то, что соответствует моему внутреннему настрою, но всего оно не исчерпывает. Уж в моём-то возрасте (будь он неладен) пора с чем-то определиться, хотя бы с основанием, а не оставлять всё на произвол судьбы и судить так, как на душу легло, – это вопрос элементарной зрелости и здравого смысла. Иногда просто комично выглядит, когда я как ребёнок испытываю панический ужас перед любой практической мелочью или, наоборот, ощущаю полный восторг ровно перед тем же самым. И как можно взаимодействовать с людьми, не зная, чего ты от них хочешь? Я не хочу всю жизнь быть незаслуженно оскорблённой, точнее, использованной невинность, пусть и получающей за это хорошую компенсацию.
Вечером по заведённому с недавнего времени Фёдор обыкновению ужинал перед телевизором. Настя этого не поощряла и старалась, чтобы приём пищи проходил у них за обеденным столом как и у всех нормальных людей, чему он, не желая мелочно своевольничать (к тому же для неё данное обстоятельство имело значение), вполне подчинялся, однако теперь стесняться было некого. Так вот, сгорбившись на диване и поднося ко рту вилку с наскоро и неумело нарезанным крупными кусками салатом, Фёдор на мгновение остановился в промежуточной позе, большой ломоть чего-то сине-зелёного, еле державшийся на самом кончике столового прибора, упал на ковёр, чего тот сразу не приметил, и в эту секунду на его лице вдруг заиграла мучительно-дурацкая улыбочка. Впрочем, вскоре он преспокойно продолжил своё занятие, а упавший кусок обнаружил вставая из-за стола, когда пришлось оттирать его с подошвы тапочек. Хотя нет, занятие своё он продолжил не так уж и спокойно, однако единственным мало-мальски определённым оказалось чувство, которое возникает, когда некто из не очень близких знакомых (за друзей можно просто порадоваться) начинает хвастать перед тобой своими успехами в жизни и в большом, и в малом, к тому же совершенно правдиво. Гаденькая зависть, мимо которой следует проходить безо всякого внимания. Тем не менее она – только то, что лежало на самой поверхности, но в глубине его души зашевелились другие, совсем на неё не похожие ощущения. Причиной их стало нечто, увиденное Фёдором на экране телевизора, однако полагать, что в нём промелькнул кто-то, кого он знал доселе, было бы ошибкой, забегая далеко вперёд, можно отметить лишь весьма поверхностное внешнее сходство, т.е. нужно ему оказалось до безобразия мало. В любом случае, в этот вечер размеренность, инертность оцепенения его жизни улетучилась, в душе возникло неопределённое лёгкое волнение, оставаться дома вдруг и сразу стало невмоготу, но и видеть людей он тоже особым желанием не горел, так что решил немного пройтись, один, освежиться, благо, что темнело теперь довольно поздно.