– Что, что ты видишь? Что духи даруют тебе?
Тийна повернула ладонь к колдунье, чтоб та смогла рассмотреть её странную красоту. Старуха с благоговением смотрела на невиданное зрелище.
- Я придумала, – торжественно и радостно произнесла Тийна, – как мне избавиться от шрама.
Глядя в зеркало, она стиснула зубы и уверенно провела лезвием по щеке. Стало очень больно; шрам был очень толст и груб, и даже острое лезвие не сразу прорезало его… может, оттого, что так трудно резать самоё себя, свое тело?! Тийна даже закричала, из глаз её брызнули слезы, она изо всех сил зажала горящую щеку ладонью. Сквозь пальцы её текла кровь, глаз, под которым она сделала надрез, не желал открываться, веко словно свинцом налили – точно так же, как и тогда, когда это сделал Дракон. Зато она перерезала неровно сросшуюся кожу, которая, словно стяжка, тянула вверх кожу на скуле и заставляла кривиться рот. В услужливо поднесенное старухой зеркало она увидела себя – глаза были полны слез и боли, пальцы окровавлены, и тысячи, миллионы золотых искр пляшут на её лице! Они впитывали кровь поспешно и жадно, дочиста отмывая руку, и боль отступала. Медленно, не веря до конца своим ощущениям, она разжала пальцы, с которых поспешно исчезали темные пятна, и ахнула: золотыми нитями духи вышивали на её лице узор диковинный, тонкий и прекрасный, какие-то причудливо переплетающиеся тонкие ветви, среди которых распускался невиданный цветок, и это было так прекрасно, что не было слов, чтоб описать это.
- Боги, какая красота, – пробормотала старуха, отступая в тень. – Какую же плату вы потребуете за неё?
- Смотри, трусливая старуха! – ликуя, прокричала Тийна. – Смотри, как я прекрасна! Видела ли ты когда-нибудь что-нибудь подобное? Разве это не стоит той платы, что заплатила ты?! Пусть я буду такой очень малое время, но за это время весь мир ляжет к моим ногам!
Смело она рванула платье, обнажая грудь и руки, смело провела ножом по коже… и старуха в ужасе отступила в темноту, глядя, как обезумевшая женщина полосует себя ножом, крича от боли, и как кровь льется потоками по её телу, и ненасытные духи зашивают её раны золотыми нитями…
…Тийна проснулась в абсолютной темноте; алтарь давно погас и был холоден. Она лежала на полу, обнаженная, на ложе из обрывков своей одежды, прикрытая своим плащом. Произошедшее было так живо в памяти, словно она и не забывалась сном. Она шевельнулась, и тут же ощутила незнакомую, странную тяжесть на шее, колкое и холодное прикосновение. Тронув шею рукой, она обнаружила какое-то украшение, бусы из мелких обломков какого-то камня.