Пожалуй, я ожидал большего от замка Императора, тем более древнего, но всюду было запустение и тлен; стены были мокрые и склизкие, по ним струилась вода, стекающая с прохудившейся крыши, чадили дешевым жиром факелы на зеленых от сырости стенах, да еще и эта невыносимая вонь… Хлев, а не замок!
И от Императора-завоевателя я ожидал большего, надо сказать. Я ожидал увидеть человека, отмеченного всеми пороками этой жизни: и жестокостью, и жадностью, и кровожадностью, и все зло мира должно было отражаться в его красных, как раскаленные угли, глазах. Он должен был пересчитывать жадными руками, унизанными кольцами, золото в ларцах, усмехаясь в усы, и смотреть на танцы несчастных рабынь.
Но увидел я довольно маленького, щупленького тщедушного человечка с лисьей мордочкой, с черной аккуратной бородкой, с хитрющими бегающими глазенками, которые так и просверливали нас насквозь, одетого, правда, добротно, но не по-императорски, бедненько.
- Кто эти юноши? – вкрадчиво произнес он. Кроуль поклонился:
- Странствующие рыцари, царь Чет.
- И куда же они направлялись? Э?
- Они просто путешествовали по Пакефиде, царь Чет.
Ох, боюсь, не поверил нам это странный царь, и выдали меня мои глаза. Этот царь (или Император?) пакостливо захихикал, потирая ручки. Он велел нам подать ужин, отвести нам комнату и оказать знаки внимания, достойные принцев. О как.
Нас с поклонами вывели из зала и повели по вонючему коридору в самый темный угол, словно на расстрел. Зловеще…
- А где это так воняет Драконом? – как бы невзначай спросил я. Провожатый – лопоухий, с обезьяньей челюстью, стриженный под горшок и невыносимо вонючий, – поклонился поспешно и ответил:
- В подвале, в пыточном зале.
- Ясненько, – пробурчал Белый. И нас ввели в наши апартаменты.
Должен заметить – комнатка была ничего, даже очень. Вместо стен – ковры, сплошь красивые узорные ковры, коими так славится этот край, вместо окон – складки алых и пурпурных драпировок, с кистями. На точеных колоннах тайные знаки выбиты, мебель изукрашена костью и деревом дорогим. На резном, просто кружевном столике с гнутыми ножками стоят золотые приборы и вино искрится в кувшине, а на блюде лежит здоровенный баран, запеченный с яблоками.
- Очень даже ничего, – Белый плюхнулся на подушки у стола, застеленные драгоценными шкурами, но я погрозил ему пальцем.
- Подожди, не лапай, – Белый поспешно отпихнул от себя тарелку.
- А чего шепотом-то? – тоже шепотом поинтересовался он.
- Потому что нас подслушивают.
Я чуть приподнял алый занавес у дверей, и на ковре мы увидели пару растоптанных башмаков. Грязных и мокрых башмаков, которых в этом мире много. Я что есть силы топнул каблуком по одному из этих башмаков (по тому, который мне больше не понравился, или, напротив, который понравился больше) и раздался такой сдавленный булькающий звук, словно кто-то сказал: «Уй, ё-моё!», и кто-то, хромая, прокинул помещение. Явка была провалена. Я спокойно сел к столу.