– Не в этом дело, раньше парень был, а нынче настоящим мужем стал, – пояснила Надия.
– Ну ты тоже зря время не теряла, вон, даже масть сменила, – насмешливо заметил Митька.
– Это когда в Персии жила. Там есть трава такая, ее отваром даже мужики красят бороды.
– А ты только для того, чтоб порыжеть, к персам ездила, али, может, по каким еще делам? – теперь уж с явною издевкой поинтересовался Разгуляй.
– Тебе-то что до моих дел? Может, хочешь у Карачи меня забрать по старой дружбе, да замуж взять? – в тон ему ответила блудница.
– Забрать, конечно, можно, но жениться – боже упаси. Это Иван на всех вас женится, через то и мается всю жизнь, а я с одною бабой больше месяца прожить не могу, – откровенно признался хорунжий.
– Тогда вопросов каверзных не задавай, да вина налей, а то у этих, – кивнула Надька на татар, – и капельки хмельного зелья не допросишься.
Когда любимая наложница мурзы единым духом осушила до краев наполненную Митькой чашу, стоявший позади нее Ахмед аж крякнул от такого непотребства.
– Не кряхти, Ахмедка, подай-ка лучше шубу, а то замерзла я.
Как бы в подтвержденье своих слов Надька принялась расстегивать Иванов полушубок, чтоб погреться на его груди, но отпрянула, увидев золотого двуглавого орла.
– Ты что, царю московскому служишь?
– Ага, грехи пред ним замаливаю, – сердито огрызнулся Княжич, запахивая полушубок.
Но следивший за ними Карача тоже углядел цареву отметину. «Теперь понятно, кто таков есаул. То-то казаки его не мене атамана уважают. Видно, это государя Грозного наместник, не иначе».
На какой-то миг хитрый старец все же усомнился, его смущала молодость Ивана. Однако, поразмыслив, он еще более утвердился в своей догадке. «Нет, все сходится – прибыл из Москвы с царевым войском, ничьей власти над собой не признает, да и кольчугу с золотым орлом не купишь на торжище. Бегич сказывал, таким же панцирем русский царь Ермака наградил. Ну что ж, с тебя, красавец, и начнем».
Ощутив недобрый взгляд хозяина, Княжич оглянулся, но Карача опять успел украсить лик подобострастною улыбкой и, приложив ладонь к груди, кивнул на девицу, мол, прими в подарок от моей щедрой души.
«Тоже мне, нашелся благодетель. Коли Надька пожелает, я ее и без твоего согласия отсюда увезу. Только вряд ли она этого захочет. Шибко уж сердита на меня подруга юности. Вон как смотрит, словно кошка на собаку, того гляди, ногтями в рожу вцепится. Непонятно только, за что, вроде бы мы с ней по-доброму расстались», – подумал Ванька. И тут ему припомнился вчерашний сон, синие Еленкины глаза, ее исполненный печалью голос. Вздрогнув, Княжич еле слышно прошептал: