Мещеряк понравился Ивану с их первой встречи, однако, по сравнению с лихим Кольцо, да и Барбошей с Паном, он был уж слишком мягок и нерешителен для атамана. Но сейчас, скрестив свой взор с суровым взглядом Васидобряка, Ванька понял, что не он, а Мещеряк истинный казачий предводитель, не побоявшийся принять на свои плечи великое дело Ермака.
– Как скажешь, – коротко ответил Княжич и обратился к казакам. – Кто со мной, своди коней на берег, дальше посуху пойдем.
Уйти решили большинство хоперцев и все бывшие стрельцы. Соленый было вознамерился остаться, но Бешененок быстро вразумил его:
– Поедешь с нами, какой же ты казак, коль на Дону ни разу не был.
Когда начали делить добычу, Василий щедро предложил:
– Меха берите все, мы этого добра, коль живы будем, еще добудем.
– Ну уж нет, – не на шутку возмутился Ванька. – Мы не нищие и в подаянии не нуждаемся. Ежели рухлядь вам ненадобна, можете ее на счастье в речку бросить, – ему припомнился его первый набег на боярский караван и гордый есаул Степан.
– Ладно, оставляй по полмешка на брата, мы ведь тоже не лыком шиты, теперь в собольих шубах будем с татарвою воевать, – дозволил Мещеряк.
Увидев, что казаки принялись делить меха, воевода испуганно воскликнул:
– Вы что творите? А с чем мы к государю на поклон явимся?
– До чего ж ты надоел мне со своим царем, – посетовал Василий. – Ну сам-то посуди, ему ж прямая выгода от того, что казаки на Дон с богатою добычею вернутся. Глядючи на них, и другие за зипуном в Сибирь пойдут, а не на Волгу караваны его грабить, – попытался убедить он воеводу. – Впрочем, если ты настаиваешь, можешь рухлядь всю в казну цареву сдать, пускай ее бояре разворуют, – уже насмешливо добавил Мещеряк. – Однако знай, тебе, как старшине, по нашему обычаю двойная доля полагается.
– Да ни на чем я не настаиваю, просто хочется как лучше поступить, – ответил Глухов, при этом в голосе его попрежнему звучал испуг, который выдавал теперь уже совсем иные чувства.
– Ну вот и хорошо.
– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, – сердито заявил Иван. Его недавнее благодушие сменила жуткая тоска, он чувствовал себя почти предателем. Заметив это, старый атаман взял Ваньку под руку и отвел в сторонку, подальше от чужих ушей.
– Не печалься понапрасну, как случилось – так случилось, видать, на то господня воля. И ты верно сделал, что татарам крепость сдал, все одно они б не успокоилась, покуда нас всех до единого не извели, Искер для них святыня. Здесь же, на земле считай уже ничейной, сибирцы шибко-то усердствовать не будут. Ну, а если станут сильно докучать, на Печору пойдем иль на Каму.