ЭПИЛОГ, или ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Еще одно, последнее сказанье –
И летопись окончена моя,
Исполнен долг, завещанный от бога
Мне, грешному.
(А.С. Пушкин)
1
Осень года 1613 от рождества Христова выдалась довольно ранней и холодной, к октябрю уже лег снег и перемерзли реки, видно, мать-природа пожелала остудить лихие страсти, что продолжали бушевать на просторах матушки-Руси.
Морозною ноябрьской ночью казачий полк в пять сотен сабель под началом князя Трубецкого пошел громить Коломну.
Смута, почти пятнадцать лет терзавшая державу православную, медленно, но верно утихала. Год назад из Златоглавой были выбиты поляки, а затем, после недолгих споров да раздоров, избран новый государь всея Руси – Михаил Федорович Романов. Вот по его-то царскому велению и отправился Дмитрий Тимофеевич изводить мятежников. В Коломенском монастыре свила свое гнездо Марина Мнишек42 – жена обоих самозванцев, а теперь еще и то ли жена, то ли просто полюбовница бывшего сподвижника князя Дмитрия – Ваньки Заруцкого. Прижив от первого Лжедмитрия дитя, она, как венчанная на престол царица, пыталась усадить на русский трон свое отродье. Ее же новый муженек, глуповатый, но тщеславный атаман казачьей вольницы, собрав вокруг себя лихих людей из недобитых ляхов, малороссов да прочего отребья, помогал воровке, не жалея сил, в глубине души, видать, надеясь тоже стать царем иль хотя б правителем при малолетнем сыне Мнишек.
– Ваша милость, – обратился к Трубецкому его помощник, атаман Матвейка Межаков. – Негоже наобум соваться. Заруцкий Ванька, хоть умом не шибко крепок, однако в ратном деле знает толк. Легко засаду может учинить, а наши люди подустали да насквозь промерзли. К тому же у злодея, по словам лазутчиков, бойцов до тысячи, а то и больше наберется.
– И что ты предлагаешь? – сердито вопросил Трубецкой.
– Дозоры надо выслать, а самим покуда на ночевку стать.
– Ты что, Матвей, совсем ополоумел? Какая же в лесу, да на таком морозе может быть ночевка.
– Ну почему в лесу, – хитровато усмехнулся атаман. – Тут до имения Княжича рукой подать. Не думаю, что он тебе в пристанище откажет. Заодно и полк пополним славными бойцами. Иван Андреевич при себе ватагу в триста душ, коли не более, содержит, с меньшим воинством такую крепость, как его, не отстоять. У него ж не вотчина, а прямо кремль Московский.
– Ладно, едем к Княжичу, – нахмурив брови, согласился Трубецкой. После расставания в Москве на проводах в Сибирь Кольцо с его отрядом, судьба-злодейка еще дважды сводила князя с атаманом, и каждый раз у Дмитрия Тимофеевича эти встречи оставляли далеко не радужные воспоминания.