– Вот его и выбирайте, коли новой смуты не хотите, а молодость – порок легко преодолимый. Кому-кому, но нам с тобой об этом хорошо известно, – усмехнулся атаман.
– Значит, не желаешь мне помочь? – с откровенною обидой спросил князь Дмитрий.
– Нет, без меня за власть бодайтесь, – ответил как отрезал Иван, подумав про себя: – «Да я тебе сейчас гораздо больше помогаю, чем когда Рожинскому не выдал. Тогда лишь тело спас, а нынче твою душу грешную спасаю».
С четверть часа они ехали молча, каждый думал о своем. Княжич вспоминал, как в первый раз сюда приехал на смотрины к государю, Трубецкой – свою молодость и службу в страже Грозного-царя. Немного поостыв, князь Дмитрий снова вопросил:
– Иван, скажи по совести, почему ты к власти не стремишься?
– Да потому, что шибко дорого сии стремленья мне обходятся. Раз поддался на посулы Шуйского атаманом всего Дона стать, и чем все кончилось – Елену потерял, а сам в застенке оказался. Нет, с меня хватит, поумнел за три десятка лет. Тесть покойничек мне как-то сказывал, мол, все судьбой предрешено – кому царем, кому казачьим атаманом быть, а кому просто кузнецом или холопом, и неча понапрасну суетиться. Я помню, даже обругал его, но нынче понял – прав ведь был старик.
– Мудрено говоришь, – пожал плечами Трубецкой. – Тогда зачем вообще к чему-либо стремиться? Сиди и жди, когда манна небесная на тебя посыплется, авось когданибудь дождешься.
– Могу и проще, – печально улыбнулся Княжич. – Мы свое дело сделали, прогнали ляхов из Москвы, а остальное – суета сует, которая и ноготка Максимова не стоит.
Обернувшись к ехавшим шагов на десять позади сынам, Иван распорядился:
– Собирайте наших казаков, до дому отправляемся. Мать с Катериною, поди, уж заждались.
9
Припомнив, как они расстались с Княжичем в последний раз, Дмитрий Тимофеевич обратился к Межакову:
– А с чего ты, друг любезный, так на помощь Ивана Андреевича надеешься? Ну, в крепость, может быть, и пустит, но что людей своих даст и сам пойдет Заруцкого громить, я очень даже не уверен.
– Непременно поможет, на то он и первейший атаман, – со святой уверенностью в голосе возразил Матвей.
– Это как прикажешь понимать? – удивился Трубецкой.
– Очень просто. Все тяжбы между Доном и Москвой давно через него решаются и чаще миром. Иван Андреевич не любит, когда люди православные друг дружке кровь пущают. Вот попомни мое слово, завтра атаман отправится в Коломну и вразумит Мартыныча.
– Это вряд ли. Заруцкий его люто ненавидит, к тому ж Мартыныч у Маринки под пятой, а та скорей помрет, чем откажется от притязаний на престол, – усомнился Дмитрий Тимофеевич.