25 сентября, 9 часов вечера
Я прошел тестирование по предметам, на которые записался в этом семестре, и договорился, что буду заниматься самостоятельно. В целом уровень преподавания тут достаточно высок, хотя многие профессора, похоже, страдают какой-то загадочной болезнью. Пока что я не смог отыскать женщину, с которой встретился в ту ночь в Брин-Море. Но я твердо верю, что она существует в действительности, что это не плод воображения, порожденный сексуальной фрустрацией.
Сегодня утром я позвонил папе. У него все хорошо. Он печатает плакаты с надписью «Никсона – в тюрьму!» и бойко ими торгует. В конце недели мы договорились пообедать вместе.
26 сентября, 3 часа ночи
Меня разбудил сон, который я только что видел. Я сидел в темной комнате. В дверную щелку просачивался свет. Снаружи доносились голоса. Один голос – так мне показалось – принадлежал моей матери. Другой было не различить. Я полагаю, это был глас смерти. Она пыталась открыть дверь и войти в комнату. Дверная ручка начала поворачиваться. Тут женский голос позвал меня по имени, и я осознал, что это не мама, а Мария.
Она говорила:
– Ну пожалуйста, я еще не готова…
Потом ее голос стал постепенно стихать и наконец растворился в тишине. Да упокоится ее душа с миром!.. Однако мне кажется, душа Марии еще не обрела покоя, и меня мучает любопытство: что ей известно такого, чего нам, живущим в материальном мире, не постичь никогда?
20 октября, 5 часов вечера
Сегодня я вернулся в Брин-Мор, чтобы найти девушку, которую – вне всякого сомнения! – видел тут в прошлый раз. Проторчав там битый час и никого не обнаружив, я пошел назад в Хейверфорд, и когда проходил мимо спортивной площадки, мне врезали по затылку мячом для хоккея на траве. Сам не знаю: то ли я на миг потерял сознание, то ли действительно переместился в какое-то маленькое мексиканское селение и малевал там вывески… Очнувшись, я увидел перед собой красавицу в клетчатой юбке-шотландке, сжимавшую в руке длиннющую деревянную клюшку. Насколько помнится, то ли я что-то пролепетал о своей любви к ней, то ли опять очутился в мексиканской деревушке, где накинулся с воплями на собаку, которая разлила мою краску. Красавицу зовут Энди, у нее голубые глаза и рыжие волосы… Нет, все-таки я, наверно, не признавался ей в любви, потому что она извинилась за свою неловкость и сказала, что вовсе не хотела опрокидывать банку с краской… Она приложила к моей голове лед, мы немного поговорили и пришли к выводу, что нам следует встретиться завтра вечером, когда будет разожжен праздничный костер. Затем Энди вернулась на поле и, двигаясь изящно, будто балерина, мастерски расправилась с форвардом команды противников.