И принялся Тамерлан воевать. Он хотел завоевать весь мир. На запад и на восток, на север и на юг водил он свои войска. На Волгу и в Китай, на Каспийское море и в Персию. И сам шел во главе своих войск.
— Но мира не завоевал!
— Да, мира не завоевал. Умер он, и похоронили Тамерлана в его городе, в Самарканде…
— Знаю, знаю, там была Мура, их туда эвакуировали.
— Ну, вот… Похоронили его в Самарканде и построили ему большую гробницу из тесаного камня, с голубым куполом, и изваяли фигуру Тамерлана из зеленого нефрита и поставили над гробницей. И спал Тамерлан в своей могиле сто, и двести, и пятьсот лет, и еще больше. И всякий осторожно обходил гробницу: чтобы не разбудить Тамерлана, чтобы он снова не пошел воевать…
— Папочка, ведь он же умер…
— Ну да, но ведь это легенда, понимаешь?
— Понимаю, — глубоко вздохнула девочка.
— Но как-то однажды…
Девочка удобнее умостилась на подушке. Она внимательно смотрела на губы отца, ловила каждое слово.
— Однажды пришли люди и открыли гробницу.
— Зачем?
— Они хотели увидеть, как похоронен Тамерлан. Хотели увидеть, что от него осталось.
— И что и что?
— И когда открыли гробницу, подул ветер и поднял прах, которым покрыты были плиты внутри, прах, в который обратился сам Тамерлан. Это был ядовитый прах. И понес его ветер по всему свету, и где он падал — глаза людей загорались ненавистью и жаждой крови, и они убивали других…
Ася приподнялась на локте.
— Папочка, это очень плохая сказка. А во-вторых, это вовсе неправда.
— Почему неправда?
— Ну как же ты не понимаешь?.. Где эта твоя гробница? В Самарканде, правда? Так если прах пошел по миру, то прежде всего он был у нас, а потом уже дошел до Гитлера, правда? А ведь это немцы первые напали на нас, правда? И ты ведь пошел на войну потому, что фашисты напали на нас, правда?
— Правда, душенька.
— Вот видишь…
— Но ведь это сказка.
— Не люблю таких сказок. Ты бы мне лучше о Шехеразаде…
— Не помню… Как-то не помню сейчас…
— Только об этом своем Тамерлане? А может, ты вспомнишь?
— Может, вспомню, только теперь тебе уже пора спать. Придет мама и рассердится на тебя.
— Мама никогда на меня не сердится. Ты разве не знаешь?
Алексей молчал. Девочка потянула его за рукав:
— Папочка!
— Что?
— Я тебя хотела спросить… Только ты мне окажешь?
— Что такое?
— Но ты мне скажешь правду, самую правду?
— Постараюсь.
Теплая щека прильнула к его ладони. Не глядя на отца, Ася скороговоркой спросила:
— Почему ты теперь не любишь маму?
В первую минуту он не понял.
— Что?
— Ничего, ничего, уже ничего…
— Но я же не расслышал, доченька…
— Не расслышал, и не надо… Ничего, ничего… Я ничего не сказала…