Но Людмила не была спокойна. Она перегнулась через подоконник, чувствуя на лице влажный ароматный воздух. Он обвевал горячие щеки, прохватывал холодком. Но холоден был не воздух. Пронизывающий дрожью холод шел изнутри.
Все назначенные сроки прошли, — сегодня был последний, окончательный. Алексея уже пять дней не было дома. Там, на территории электростанции, сегодня должны быть пущены машины, городские фонари впервые засияют светом.
Телефон молчал. Людмила боялась подойти к нему, позвонить. Вот уже и девять часов — фонари не загорелись. В десять она велела ложиться утомленной, огорченной Асе, которой на сегодня обещали последнюю сказку Шехеразады. Но прошло и одиннадцать и двенадцать, а город спал во мраке. Там, в главном цехе, волновался, приходил в отчаяние Алексей. Она знала, чего ему стоит это ожидание, как терзают его расспросами, с каким волнением он ждет телефонного звонка. Поэтому сама она старалась ни о чем не спрашивать. Она обращалась с ним осторожно, как с больным, ожидая дня, который должен же рано или поздно наступить. Но как назло, чем ближе был конец, тем становилось труднее. Подводили какие-то детали, припутывалось множество мелочей. И вот теперь Алексей назначил окончательный срок. Теперь он был уже совершенно уверен. Еще утром он позвонил и весело сказал Асе:
— Ну, маленькая, около девяти часов смотри в окно, увидишь сказку Шехеразады.
Беспомощно, равнодушно, упрямо передвигались стрелки часов. Половина первого.
Там, в потемках, волнуется, сходит с ума Алексей. Половина первого. Холодными огоньками мерцают высокие, голубоватые звезды. Густая тьма простирается над городом. Спят мертвые улицы.
Больше Людмила не могла выдержать. Она на цыпочках подошла к Асиной кровати. Девочка, видимо, спала. Людмила накинула пальто и потихоньку выскользнула из дому. Нужно пойти, нужно быть там, с ним, нужно сказать, что ведь если не сегодня, то завтра, что это ничего, что ведь ничего не поделаешь. Или даже ничего и не говорить, а только быть там, рядом с Алексеем, чтобы он чувствовал, что он не один.
Дверь едва слышно стукнула. Ася моментально привстала на постели. Да, мать ушла.
Девочка встала и босиком перебежала комнату. Окно было открыто, за ним была непроницаемая тьма. Вот тебе и сказка, — отец уже пять дней не приходит домой, а теперь и мать взяла и ушла в эту черную ночь, а ей велели спать, будто она еще совсем маленькая.
Торопливо, ощупью девочка одевалась. Взрослые всегда несправедливы, — ее заставляли спать, когда никто не спал, и мать пошла узнать, что слышно у отца, а ее оставили одну. Спать она, разумеется, не могла. Она знала, что просить, чтобы ее взяли с собой, бесполезно. Она пойдет одна, — подумаешь, найдет дорогу и в темноте, сколько раз она провожала отца, когда он после обеда возвращался на работу.