Речка и луг — это целое царство. Но по другую сторону местечка, за пыльным рынком, за вытоптанным сквером — железнодорожная линия, там белеет маленькое здание — полустанок. Налево и направо, далеко-далеко, тянутся скользкие, голубовато поблескивающие змеи рельсов. Если лечь на полотно и смотреть вдаль, то блестящие полосы сливаются у самого горизонта в одну сверкающую линию.
На линии пахнет растущим здесь чебрецом, арникой, нагретым железом и еще чем-то неизвестным, свойственным только этому месту. На высоком черном столбе стальная рука. Когда подходит поезд, она поднимается к небу, словно указывая путь, а затем снова опускается. Алексей знает, что это называется семафор, и вечером из окна пытается рассмотреть в темноте горящий на нем красный или зеленый огонек. Поезда ходят редко и еще реже останавливаются на полустанке. В семь часов Алексей бежит на железнодорожную линию, через минуту промчится курьерский поезд, пыхтя, гремя, с грохотом, похожим на гром. Рука семафора еще протянута поперек, будто преграждает путь, хотя поезд ведь пойдет не по воздуху, а по рельсам. Если приложить ухо к земле, слышен таинственный шум, будто шум воды.
Он усиливается, растет, рука семафора поднимается вверх. И вот уже вдали видна черная точка. Она растет, увеличивается, появляются огромные, вытаращенные глаза фонарей. Из белого здания выходит человек в красной фуражке, в руках у него флажок. Через мгновение со скрежетом и грохотом пролетает огромное чудовище, дышащий паром дракон, влекущий за собой длинное черное тело.
Интереснее всего осенью, когда в семь часов уже темно. Курьерский мчится, горят желтые глазищи освещенных окон, и видно сидящих внутри людей. Они мелькают перед глазами, как молнии, — лица различить невозможно. Еще мгновение — все исчезает, и вдали быстро гаснет красный фонарик на последнем вагоне. Алексей вздыхает и возвращается домой, с головой, полной шума и звона. Поезд, словно пришелец из другого мира, перелетная птица, как те птицы, которые никогда не спускаются ни на речку, ни на луга, но когда начинает таять снег, проносятся по ночам высоко над местечком, невидимые в тучах, и еще долго звучит в ушах их таинственный волнующий призыв.
Поезда, которые останавливаются здесь, это уже другое. Иногда это товарные составы — длинные, груженные лесом, углем, сеном, они тащатся медленно, тяжело дышит паровоз, видно, что к нему прицепили слишком большую тяжесть. При товарных несколько пассажирских вагонов, но в них ничего интересного: едут люди из местечка, иногда деревенские бабы с узлами и корзинами, торговцы скотом и учитель, который часто ездит в город. Люди говорят — пьянствовать, но Алексей не может понять, зачем для этого нужно ездить в город, если дьячок может ежедневно напиваться здесь, дома. И дьячок, и почтмейстер, и другие.