Встретились они – Ленка и дядя Серёжа – в машине водителя Сашки. Машина называлась «ГАЗель» и была вся разрисована цветными полосками, обозначавшими телевизионную студию. Дядя Серёжа сел первым и ждал нового корреспондента. День был тёплый, плюс семь градусов, потому, когда Ленка вошла в микроавтобус, дядя Серёжа вдруг увидел, что девчонка очень легко одета: мини платье… ну-у совсем, можно сказать, мини платье, и задирается прилично вверх, когда девочка садится, прозрачные колготочки, сапожки коротенькие, чуть не летние, и курточка нараспашку, потому у платья хорошо виден очень и очень симпатичный вырез на груди… И волосы, распущенные по плечам… Мама дорогая.
Дядя Серёжа это всё увидел в один миг и громко, даже через чур громко (водитель услышал), сказал своё мужское:
– Ха. Поду-умаешь, – и посмотрел куда-то в сторону, вниз.
Это было что-то наподобие:
– Здравствуйте, меня зовут Сергей Анатольевич, очень приятно, что будем работать вместе, а Вас как звать?
Ленка приняла эту фразу за непринуждённое, закамуфлированное объяснение в любви, потому лишь улыбнулась и произнесла ангельским голосом:
– Здравствуйте! Меня зовут Лена, а Вас как, простите?
– Сергей, – буркнул тот.
– А почему все называют Вас дядя Серёжа?
– Потому что боятся, – проворчал он.
– Мы с Вами поедем на автобазу, Вы там уже снимали?
– Снимали.
– Мне сказали, что Вам можно полностью довериться, потому что Вы знаете, что надо делать. У Вас настроения нет?
– Вы легко одеты для автобазы, там дует всегда, – сказал он про своё настроение.
– Я не знала. На улице сегодня так тепло. Весна! Вы любите весну?
– Да я всё люблю.
– Всё? – не поверила она.
– Всё.
– К примеру?
– Примерам не поддаётся, – ответил он очень туманно и зашифровано, – женщин, к примеру, – добавил, словно дав понять сразу, что этим делом занимается профессионально, и она – его потенциальная жертва. Но вместо обычного кокетства, к которому он привык, общаясь с женщинами, Ленка лишь отвернулась к окну и туда сказала:
– Истинная любовь мужчины к женщине всегда украшала и мужчину, и женщину.
Дядя Серёжа чуть мозги свои, запорошенные текучкой работы, не сломал. Но справился и оставил эту фразу расшифровать «на потом».
На съёмках Сергей как-то стал замечать, что больше смотрит в сторону нового журналиста, нежели в окуляр камеры, больше мысли его направлены на своё внутреннее состояние рядом с юной женщиной, которая, в сущности, была на вид не более, не менее, нежели девчонка озорная. Вид у Сергея был, конечно, весьма мудрый, взгляд на каждую часть съёмки проницательный, глаза удивительно глубокомысленны, и если он что-то говорил, то есть произносил, то речь носила оттенок некоторой снисходительности, что-то в этом роде: