— Знакомый, — ответила Инара.
Через два дня она встретила Георгия на улице. И прошла бы мимо, если бы он ее не окликнул. Ничего от хиппи в его внешности не осталось — распахнутая коричневая дубленка, под которой костюм-тройка, галстук, белоснежная рубашка, пушистый мохеровый шарф. Даже лысина прикрыта пыжиковой шапкой.
— Тогда я отдыхал, а сегодня — на работе, — смеясь, объяснил он метаморфозы в своем внешнем облике. — Вы никуда особо не спешите? Хотите, я покажу вам свою мастерскую?
Инара не спешила. Она просто гуляла, прощаясь с Москвой. Вовик оказался не прав, думая, что она, однажды увидев, влюбится в этот город навсегда. Ей хотелось вернуться домой или, может быть, просто оказаться подальше от Замятина.
Георгий усадил Инару в белую «Волгу», и они покатили вдоль Страстного бульвара.
— Вон в том доме живет полусумасшедший старичок, у которого можно достать любой самиздат, — рассказывал Георгий, одной рукой держа руль, а второй оживленно жестикулируя, — а в подвале этого билдинга собираются поэты-авангардисты, а в этом квартале я работаю дворником. Если захотите, я покажу вам настоящее чрево Москвы…
Мастерская Георгия занимала две комнаты в новенькой четырехкомнатном кооперативе в Измайлове. Во всей квартире, кроме двух мольбертов, на одном из которых стояла прикрытая полотном рама, холодильника и дивана не было больше ничего.
— Квартиру купил недавно, еще не успел обустроить, — объяснил Георгий царившее вокруг запустение.
— На зарплату дворника купили? — поинтересовалась Инара.
— У нас в стране у всех равные возможности, — рассмеялся Георгий, — и у дворников в том числе.
В холодильнике было шампанское и немного сыра.
— Выпьем за знакомство? — предложил Георгий.
— Почему бы и нет.
Выпили за знакомство, потом за здоровье, потом за будущее.
— Мои родители живут в маленьком заштатном городишке, — рассказывал Георгий. — И я мог бы там жить, пошел бы инженером на кирпичный завод, зарабатывал бы сто пятьдесят с премией, социалистически соревновался, к пятидесяти получил бы квартиру.
Инара спрашивала себя, зачем он ее пригласил, и думала о том, что, в конце концов, это не имеет значения. Он не бубнил о любви с первого взгляда, не пытался лезть с объятьями и поцелуями, не просил денег и ни разу не произнес слова «перспектива», которое так любил Вовик и все его нынешние знакомые и коллеги по НИИ прокуратуры.
И все-таки зачем? От шампанского слегка кружилась голова, слова Георгия пролетали мимо ушей.
Когда вторая бутылка шампанского закончилась, Георгий не пошел за третьей, а подошел к мольберту и откинул полотно с рамы: