— Допустим. В таком случае его осведомленность — штука обоюдоострая. Теперь по поводу документов: как они выглядели?
— Черная кожаная папка. В ней около сотни стандартных листов.
— Папка со скоросшивателем? Может, с металлическими уголками? Что-то от нее должно было остаться, когда она сгорела?
— Нет. Простая кожаная папка.
— И в ней хранились важные документы?! — удивился Турецкий. — Ты ее случайно уронишь, бумаги рассыплются, — он взмахнул руками, изображая разлетающиеся листы бумаги, — и контракт на миллион баксов сквозняком унесет в окно?!
— Не унесет! — Лидочка улыбнулась. — Папка была с застежкой.
— С металлической?
— С пластиковой. Вы считаете… — Лидочка запнулась.
— Погоди делать выводы. Сперва я хочу уяснить все детали. Вы смотрели документы в столовой или на веранде?
— В столовой. Мы, собственно, ничего не смотрели. Леонид Макарович собирался работать утром в субботу. Выпили чаю, поболтали, и я уехала. Во время разговора он держал папку на коленях и периодически машинально перелистывал страницы. А когда пошел меня провожать — оставил ее на веранде.
— Но он бы не бросил ее на веранде на ночь, как ты считаешь? А спал он, похоже, крепко, если не проснулся, когда начался пожар.
Лидочка пожала плечами:
— Вы имеете в виду, не опасался ли он, что их похитят? Нет, не опасался, это я могу сказать точно. Не знаю, как чутко спал Леонид Макарович, но Джек бы вора не проспал.
— Джек?! Джек — это собака?!
— Да, овчарка, очень умная. То есть умный. Шестов его любил страшно.
— Интересно, что он делал во время пожара?
— Убежал, наверное, со двора. Через забор перепрыгнуть он не мог, значит, под проволочную сетку подрылся. Хотя нет. Шестов говорил, что специально сетку на полметра в землю углубил, причем не в землю даже, а в специальный шлак. Во-первых, он колючий, во-вторых, сетка не так ржавеет. Тогда через забор.
— Секундочку, секундочку! Почему ты мне раньше про собаку ничего не рассказала? — спросил Турецкий укоризненно.
— Ну откуда же я могла знать, Александр Борисович, что это важно?
— Ладно, — сказал Турецкий с досадой, — не будем препираться. Значит, Шестов выпускал на ночь собаку во двор?
— Не совсем так. Он во входной двери сделал для Джека дверцу. Джек сам, когда хотел, выходил во двор, когда хотел, заходил в дом.
— На веранду?
— Да, вход в дом через веранду.
— И Джек до того ни разу со двора не убегал?
— Не знаю, Александр Борисович, вроде не убегал… — Лидочка посмотрела на Турецкого с нескрываемым страхом. — Вы считаете, что это было убийство?!
— Ничего я пока не считаю, успокойся, пожалуйста. Еще — Шестов топил камин?