Вязание по пятницам

Выбирая шерсть, вы тем самым создаете будущее своей вещи. От цвета ниток и их текстуры зависит внешний вид вашего свитера или шапки, а значит, и вся та порция восхищения и восторга, которую вы надеетесь получить, когда наденете их. Однако в вашем произведении ни в коем случае не должны быть заметны те усилия и тот тяжелый труд, которые потребовались от вас в процессе создания. Все определяет терпение и внимательное отношение к деталям. И конечно же, усердие. Многим сразу же хочется испытать свои способности и искусство, но не выбирайте наобум модели, которые могут оказаться слишком сложными для вас. Возьмитесь за ту модель и ту пряжу, что вам по силам и способны заставить вас чуть-чуть постараться. Работайте с удобными спицами — я, к примеру, обычно использую бамбуковые. До сих не перестаю изумляться тому, как с помощью набора нехитрых материалов и инструментов — мотка ниток, крючка или спиц — и последовательного описания работы творится безупречная красота, реализуются самые смелые фантазии. Помните: вы способны создать вещь, в которой будет отражаться ваша душа. А посему — дерзайте.

Рабочие дни: вторник — воскресенье

с 10.00 до 20.00

без перерыва и выходных

Часы работы клуба вязания «Уолкер и дочь» были четко обозначены черными буквами на белой доске, вывешенной на лестничной площадке. Хотя на самом деле Джорджия Уолкер, обычно допоздна собиравшая и раскладывавшая по полкам разбросанные мотки шерсти и спицы, открывала дверь магазина только в четверть одиннадцатого или немного позже.

Джорджия сидела за конторкой, отвернувшись от окна, за которым шумел озабоченный делами и суетой Бродвей. В это время здесь проводились ежедневные распродажи, куда она, однако, не могла попасть, поскольку послеполуденное время целиком посвящала тем, кто нуждался в ее советах и наставлениях по части вязания. Делая аккуратные пометки в блокноте, она тихо вздыхала. Бизнес шел хорошо, но все могло быть еще лучше. В волнении она намотала на палец прядь каштановых волос — привычка, от которой она так и не избавилась с возрастом; из-за этого прическа к концу дня теряла форму. Откинув волосы с лица, Джорджия стерла карандашные записи в ежедневнике, стряхнув мусор от ластика с джинсов и мягкого шерстяного свитера, внесла изменения в бухгалтерские сводки и встала из-за стола, выпрямившись во весь рост — шесть футов плюс трехдюймовые каблуки коричневых ковбойских ботинок.

Она медленно прошлась по магазину, проводя рукой по уложенным в специальные отделения на полках моткам шерсти всех цветов и оттенков, какие только можно себе вообразить, — от белоснежного, темно-зеленого, ярко-малинового, кобальтово-синего, теплого янтарного, серого, кремового и до иссиня-черного. Шерсть была мягкая как шелк — и жесткая, колючая, вызывавшая зуд при соприкосновении с кожей, тонкая и толстая, узловатая и скользкая — все это ее, Джорджии, сокровища. Ее и Дакоты, разумеется, девочки, уже в двенадцать лет игнорировавшей советы матери и любившей слишком вызывающие и режущие глаз сочетания, ослеплявшие радужными переливами.