А затем появился Дэн. Он работал над темой по истории акушерской практики в колониальной Америке и учился с ней в университете. Они и познакомились на лекции. Похоже, он был к ней неравнодушен или что-то вроде того. Во всяком случае, на ее внимание он отвечал тем же. Восхитительный парень, однажды она почувствовала его крепкую руку на своем плече и обернулась. «Меня зовут Дэн, мы иногда вместе сидим на лекциях. Мне всегда нравятся твои ответы. Ты не против, если мы иногда будем вместе заниматься? Готовить доклады или еще что-нибудь…»
Очень красив, остроумен и амбициозен. Дэн Лэнг — прирожденный лидер, тот тип парней, которые всегда платят за обед и с шиком проводят летние каникулы. Но он учился в кредит, и за три года ему следовало завершить свое образование.
И все-таки Дэн был очень привлекателен, особенно Дарвин нравились его необычно длинные волосы и заразительный смех. Она встречалась с ним, чтобы готовиться к занятиям, и пару раз они сходили в кино и на концерт. Ей нравилось, что он умел слушать и не считал ее занудой и зубрилой.
И не имело значения его неумение играть в шахматы.
— Почему ты выбрал меня? — спросила она его.
— Ты выглядишь так, как должна выглядеть, на мой взгляд, красивая девушка, и ты очень не похожа на всех остальных, — ответил он, целуя ее в губы. Ее первый настоящий поцелуй. А Дэн оказался совсем не груб, а очень даже деликатен, и ей понравилось, и все у них получилось замечательно.
До сих пор так и не познав настоящей дружбы, Дарвин, конечно же, ухватилась за этот шанс найти себе друга в лице молодого человека. Дэн никогда не домогался ее, зато он всегда говорил, будто она самая потрясающая девушка из всех, какие ему встречались.
И пока они дружили с Дэном, никто не позволял себе относиться к ней пренебрежительно. Все хотели поболтать с ней — и на семинарах, и в столовой, ведь Дэн подавал им пример.
— У тебя столько новых друзей, — радовалась ее мать, — не растеряй их.
Но Дарвин вполне хватало и одного Дэна. Он уверял ее, будто она красива. Она протестовала и возражала, но сама гордилась этими комплиментами. Дарвин позволяла ему расчесывать ее длинные густые волосы, темные и блестящие, и чувствовала при этом странное волнение, если его пальцы касались шеи, что-то неподвластное разуму обуревало ее. Она всегда считала себя очень умной и достаточно проницательной, но перед этой загадкой разум отступал. Чувство было слишком глубоким, и в конце концов она начала понимать: когда он говорит о ее красоте, то имеет в виду, что она соблазнительно хорошенькая.