— У тебя всегда только бойфренды, и никогда они на тебе не женятся, — заговорила мать. Обычные упреки в адрес дочери. — Ты не боишься, что время уйдет, а ты так и останешься без ребенка?
— И пусть, мам.
— Ну неужели ты совсем об этом не думаешь? — Она потрепала Люси по щеке. — Почему ты не хочешь порадовать меня?
— Хочу, мам, но пока не получается.
— Я знаю. Ну хорошо, у меня есть для тебя мальчик на примете. Только не теряй голову и не бросайся ему сразу на шею, не поддавайся страсти, подожди, пока вы полюбите друг друга.
— Мама, я вообще-то взрослая женщина.
— Знаю. Но замужество — вещь сложная, — возразила Рози. — Ты никогда не можешь отделить настоящие чувства от мимолетного сексуального увлечения. А это очень важно.
Обычный ежегодный тихий кошмар. Мать наставляла ее так, словно считала безмозглой девственницей.
Но это, оказалось, только начало. По возвращении после праздника в свою пустую квартиру Люси снова и снова задавалась вопросом: «Неужели мама и правда считает, будто я теряю голову от секса? Боже мой! И она думает это обо мне… Сорокалетней женщине. Ведь мне уже сорок!»
Она почувствовала, как ею овладевает приступ отчаяния. И опять не могла заснуть.
И так ночь за ночью, немного легче ей становилось обычно лишь под утро. Она все перепробовала — легкое снотворное, успокаивающие чаи… Единственное, что еще могло ее убаюкать, — вязание и музыка Шопена. Люси умела неплохо обращаться со спицами, она привыкла к ним в юности, когда время от времени по журналам пыталась освоить различные вязальные техники. Потом ей пришла в голову идея связать оливково-серый свитер из альпаки, с V-образным вырезом, просто так, для себя самой. Затем ей захотелось сделать еще и теплый кардиган — для своего отца, старого рыбака. Вязание не давало сойти с ума, и она это знала. Люси нравился классический стиль — одежда из мягкой шерсти и с симметричным узором вязки. Спицы избавляли ее от неконтролируемого ужаса перед ночными кошмарами. Она вязала по вечерам до тех пор, пока ее пальцы не начинали неметь, глаза — слезиться от усталости, спина — ломиться от боли; только тогда она могла упасть на постель и накрыться одеялом, чтобы отдохнуть. Она вязала и спокойно смотрела, как разматывается клубок шерсти на покрывале ее постели или на ковре; это занятие позволяло отвлечься от мысли о том, что ее дом по-прежнему пуст, а она все так же одинока.
А ведь у нее могла бы быть своя семья.
Тетушку Люси звали Дорис. Это она как-то во время летних каникул научила ее вязать. Дорис более оптимистично смотрела на будущее своей племянницы, нежели мать Люси, но оградить ее от постоянных упреков Рози все-таки не могла.