Тут настал мой черед задуматься. Вполне возможно, что Эмма права и все эти туфельки и платья предназначались мне.
Эмма продолжала изучать фотографию, наводя курсор на стоящих рядом с Саттон девушек и читая всплывающие подписи. Мадлен Вега – блестящие черные волосы, огромные карие глаза, щель между передними зубами – у Мадонны такая же! – стройная, как молодое деревце. Она стояла, чуть склонив голову набок. Тонкое запястье украшала переводная – или настоящая? – татуировка с красной розой, красное платье облегало фигуру, подчеркивая грудь.
Рядом с Мадлен застыла рыжая девушка – Шарлотта Чемберлейн. Красивые зеленые глаза и бледная кожа, которую подчеркивало черное шелковое платье, плотно обтягивающее широкие плечи. Справа и слева по краям – еще две девушки, обе блондинки, с одинаковым разрезом глаз и вздернутыми носиками. Всплывающий ярлык любезно подсказал Эмме, что их зовут Лилианна и Габриэлла Фиорелло, комментарий от Саттон сообщал, что это «Двойняшки-твиттеряшки».
Заглянув Эмме через плечо, я поняла, что знаю всех этих девушек. Когда-то мы были друзьями, но сейчас мои воспоминания больше походили на впечатления о книге, прочитанной года два назад: вы точно знаете, что она вам понравилась, но вот почему именно?
Большая часть страницы Саттон была открыта для всех желающих. Она училась в выпускном классе в школе «Холли», увлекалась теннисом, обожала шопинг и обертывания с папайей. В графе «Предпочтения» значилось: «Люблю Gucci больше Dolce, но мой сладкий – лучше всех!»
Эмма удивленно нахмурилась.
Я вполне разделяла ее чувства. Что, черт возьми, это должно значить?
Открыв фотоальбом, Эмма стала рассматривать снимки множества девушек в теннисной форме и кроссовках. У их ног лежала табличка «Сборная “Холли” по теннису». Саттон была среди них: третья слева, волосы собраны в тугой хвост. Рядом с ней стояла девушка-индианка, отмеченная на фото как Ниша Банерджи. На губах ее играла хитрая приторная улыбка.
Я пристально вгляделась в ее лицо и тут же ощутила легкое покалывание во всем своем невидимом теле. Ниша мне не нравилась, но я не помнила, почему.
Следующим был снимок, на котором Саттон и Шарлотта стояли на теннисном корте рядом с высоким мужчиной. Волосы его уже посеребрила седина, но Эмме он все равно показался привлекательным. В этот раз всплывающей подписи не появилось, поэтому пришлось доверять комментарию Саттон: «На чемпионате Аризоны по теннису вместе с Шар и мистером Чемберлейном».
Еще одна фотография – Саттон в объятиях молодого симпатичного блондина в футбольной форме – была подписана «Люблю тебя, Гар!». Первый же комментарий – от некоего Гаррета – вторил этой подписи: «И я тебя, Саттон».