Он повел глазами по землянке.
— И значит, мыши забились в нору, а кошка сидит и ждет. Как чуть что, сейчас и будь здоров… К себе утащить. Чуешь?..
— Чую, — сказал Петька.
Семен встал с койки, завязал ремешки вокруг сапог и, снова повернувшись к койке, поставил ногу коленом на край койки и потянулся рукой в угол.
В углу, почти совсем скрытая козьими шкурами, служившими ему подушкой, стояла его винтовка. Виден был только конец её ствола, когда-то вороненого, но теперь от времени, потерявшего окраску и блестевшего тускло и неровно мутным серым металлическим блеском.
Он достал винтовку.
Винтовка оказалась берданкой военного образца, с длинной прямой почти по самое дуло ложей, схваченной со стволом железными кольцами, с стойкой для штыка; ложа вся тоже слиняла, лакировка сошла и весь приклад был покрыт цапинами и царапинами.
Затем Семен снял со стены широкий кожаный самодельный пояс с пришитыми к нему гнездами для патронов.
— Солдатское, — сказал Петька.
Семен метнул глазами в его сторону и ничего сначала не сказал, а потом пробормотал:
— Моя, брат, не выдаст…
Отер ствол рукавом своей куртки и, отодвинув затвор, вставил патрон.
Патрон легко вошел только до половины.
Видно, он уж не один раз служил Семену и его сильно раздуло.
Охватив берданку одной: рукой возле казённика, снизу, другой рукой Семен стал вгонять дальше патрон затвором.
Затвор защелкал, залязгал…
Экстрактор цеплялся за заплечки патрона и отскакивал опять.
Патрон туго подавался вперед.
Наконец, Семен, с силой ударив затвором в последний раз, поставил рычаг затвора на должное место.
— Готово, — сказал он; отвел ударник на предохранительный взвод и положил берданку на койку.
— И вы всегда так? — спросил Петька.
— Чего?
По лицу Семена пробежала тень… Он покосился на Петькин карабин и стал еще мрачнее.
— Чего?
— Я говорю… как же это у вас патроны? Вы их, небось, никогда не меняете?
— А чего их менять!.. Оно так лучше берет, потому что он как влипнет…
— А если мимо…
— Мимо, — сказал Семен и осклабился, — у меня не бывает мимо…
Он закачал головой.
— Ни в жизнь, ни разу не было… У меня бой мертвый. Как навел, так и готово.
— С одного разу?
Семен сделал рукою движение в сторону берданки:
— С этой-то!
И опять усмехнулся:
— Хе…
Он скривил губы при этом и посмотрел на берданку каким-то странным взглядом, будто видел ее в первый раз и в первый раз разглядел её недостатки.
Улыбка сошла с его губ медленно, будто нехотя и будто потухла в густых нависавших над губами усах.
— Оно, брат, не балует, — заговорил он, — да и не выдаст. Пуля-то во!
И он показал Петьке свой корявый толстый короткий указательный палец, приложив к нему около первого сустава большой палец.