За спинами кавалеристов поблескивали тонкие коротенькие стволы винтовок.
Японцы были всего шагах в пятистах от фанзы. Проехав шагов сто еще вперед, трое из них остановились, а один продолжал подвигаться вперед легкой рысцой.
Желтая редкая пыль клубилась слабо под ногами его лошади. Слышно было, как звякают от времени до времени удила и стукается что-то через ровные промежутки металлическим стуком — должно быть приклад винтовки о луку седла.
На мгновенье Рябов задумался. Потом сунул нож в рукав курмы и опять лег на кан навзничь, разметав руки и закрыв глаза.
Он притворился спящим.
Сейчас у Рябова не было ни капельки страха. В нем была одна только злоба на японца. Зачем они японцы? Зачем их Япония и эта Манчжурия!..
Злоба еще сильней заклокотала в нем; жгучим до боли огнем пробежала от сердца до крови по жилам и опять впилась в сердце.
Если бы не было Японии, не было бы и войны, потому что не с кем было бы воевать. Так ему тогда казалось.
Он стиснул зубы. И по мере того, как приближался лошадиный топот, все сильнее разгоралось в нем злобное чувство. Каждый шаг лошади, каждый стук её копыт отдавался в нем.
Он шептал трепетно, шевеля немного побелевшими губами:
— Поди, поди…
Топот прекратился.
Он слышал, как фыркнула лошадь и потом стук сапог, когда всадник спрыгнул с лошади.
Он придал лицу спокойное выражение, полуоткрыл рот и стал дышать ровно и тихо.
И когда он приготовился так, казалось ему, что он притаился сам в себе со своей ненавистью к японцу, как дикий зверь, чтобы, когда нужно, кинуться на свою жертву.
Скрипнула дверь.
Через секунду по полу раздались шаги, и Рябов почувствовал, как японец взял его за плечо и встряхнул, силясь приподнять в то же время.
Японец говорил вместе с тем что-то, но он не знал по-японски и почти не слышал его голоса.
Японец встряхнул его еще раз. Пора было проснуться.
И он проделал это, как будто бы действительно только что проснулся.
Он сел на кане, поставив ноги на край кана, и стал протирать глаза, зевая и ёжась как бы от холода.
Японец стоял прямо перед ним у самого кана.
Вдруг Рябов изо всей силы ударил его ногой под живот и в ту минуту, когда японец качнулся, вскочил и схватил его за горло. Вместе они упали на пол.
Японец умер у него под пальцами. Он задушил его.
Он не помнил, как это вышло. Не помнил он также, сопротивлялся ли японец или нет. О себе, о том, что японец может сопротивляться и ранить его как-нибудь, он тогда не думал. И лица японца он не видел тоже. Он сознавал только, что нужно как можно сильнее сдавить ему горло.
Наконец он разжал руки. Японец был недвижим.