Меньше, чем через два часа, соединенная эскадра подошла к Босфору. В блеске дня, озарявшего чрезвычайно жарким сиянием земли Анатолии, занятые желтым нашествием, французские воздухоплаватели ясно различали все движения огромной массы людей, могли сосчитать все стоянки и колонны и с гордостью чувствовали, что все глаза этой бесчисленной толпы подняты к их аэронефам, парящим над ними и несущим с собою смерть и разрушение.
Меранд желал освободить Константинополь, разбив зараз и огненное кольцо, которым тот был окружен, и колоссальный мост, помогавший переправе нашествия.
Королева востока, столица греко-болгарской республики, расстилалась перед его глазами, окаймленная голубою гладью Босфора и золотисто-зеленым ковром балканской равнины. С высоты, на которой они находились, Меранд и его товарищи могли видеть Черное море, темною полосой сливавшееся с горизонтом, и серебристые извилины европейского и азиатского берегов. Далеко к северу виднелись бледно-голубые силуэты Балканских гор, ясно вырезающиеся на более темной голубизне неба. Но взгляды победителей французов неудержимо стремились к Мраморному морю. Там, у восточной бухты Босфора, от твердой земли, шириною в четыре километра, начинался гигантский плот, составленный из тысяч судов, сбитых вместо бревен — все это скрепленное цепями, опирающееся на подводные слегка выступающие над поверхностью моря скалы. По этому плоту азиаты двигались уже в продолжение нескольких дней. И до самых Дарданелл другие суда и миноносцы в неисчислимом количестве сторожили этот чудовищный мост. По ту сторону виднелся Архипелаг, и в зрительные стекла аэронефов можно было различить военные европейские суда, приведенные в бездействие плавучими минами и заграждениями, которые забаррикадировали Дарданеллы.
— Мы явились вовремя, — сказал Меранд Полэну. — Однако, этот Тимур умеет заставлять исполнить свою волю. Если бы нашим аэронефам не пришлось победить — вся Азия переправилась бы в Европу.
Эскадра спускалась теперь в Константинополь. Трёхцветные флаги развевались по бокам аэронефов. Из города, наполовину разрушенного, до освободителей донеслись неслыханные клики восторга, безумные вопли радости.
Приступ желтых оборвался, атака прекратилась. Желтые не осмеливались больше нападать, пораженные вмешательством этого неожиданного подкрепления городу, которое буквально «явилось с неба», как раз в тот момент, когда азиатский свирепый натиск должен был сломить героическое упорство осажденных.
Очутившись в городе, Меранд быстро сговорился с защитником города, русским генералом Дрогачевым.