– Ну, придумайте же что-нибудь, – попросила Лиля с покрасневшими глазами. Все время поисков она плакала. – Димыч, ты ведь ТАКОЕ можешь… Ильич, вы же больше всех знаете… Тимошка… Вы же мужчины, вот и сделайте что-нибудь.
Тимоха кусает губы и старательно отворачивает лицо. Я его понимаю. Бессилие…
Ильич, раскурив сигару, неторопливо пересчитывает содержимое золотого портсигара и недовольно хмурится, толи по поводу оскудевания табачного запаса, толи по поводу пропажи Прыща. Его не поймешь.
– Лиля… – Задержав дыхание, я мысленно считаю до пяти. – Я не знаю что делать. Честно. Извините… что разочаровываю.
– Слабаки! – кричит Лиля и, вырвавшись из рук Тимохи идет прочь.
– Лиля! – кричит он вслед.
– Отстань. Все вы слабаки! Неспособны даже товарища спасти. Только бахвалитесь. Мы уже столько вместе прошли, а вы… Видеть вас больше не хочу!
– Ильич, какой у нас шанс выбраться отсюда? – спрашиваю вполголоса.
– Если верить тому, что знаю я – шансов нет. Если конечно ты не в состоянии прорыть тоннель в несколько километров.
– Я не крот, рыть не умею… Но с женщиной…
Догнав Лилю, беру ее за руку. Я стараюсь придать голосу уверенность, а с лица стереть безнадежность.
– Лиля я обещаю тебе, что найду нашего Прыща.
– Правда? – она кулачками растирает слезы по чумазому лицу. – Ты обещаешь? Сережку найдешь?
– Обещаю!
Словно дети, взявшись за ручки, мы возвращаемся к остальным. Сияющая Лиля, приподнявшись на цыпочки, целует меня в щеку:
– Дима пообещал Сережку найти.
– Тимоха, только не бей. – Улыбка мне дается с трудом.
Тимоха шутливо показывает кулак. Настроение девушки передается и ему.
– Ты что творишь? – дернула меня в сторону Дайла. – Зачем ты ей обещаешь то, что не сможешь выполнить. Это недостойно воина. Я же говорила что…
– Что нас могут разделять шаги и годы. Я помню. Ты знаешь сказку о Ходже Насреддине, эмире и осле?
– Что? Какие сказки про ослов могут быть сейчас? Совсем ума лишился? Даже приближенный не найдет отсюда путь.
– Значить не знаешь. Не шуми, остальные пусть думают, что мило воркуем.– Я приложил палец к ее губам. Они оказались нежными и мягкими. – Однажды Ходжа пообещал эмиру научить не то осла не то ишака богословию за сколько-то лет. Уже точно не помню за сколько… Кажется лет за двадцать. И взял за это немалую плату – кошелек золота. Большие деньги на то время. В случае невыполнения обещания Ходжа лишался головы.
– Это невозможно! – хлопнула меня по руке девушка. – Дурацкий спор.
– Конечно, невозможно. Так же говорили Ходже все его друзья. На что он возразил, что за это время умрет либо эмир, либо осел… Вот так-то.