Не из-за угрызений совести, а из самодовольства, что ли, я частенько возвращаюсь к этой теме. Что за тема? Бабло. Согласен: никто не любит тратить деньги, в особенности впустую или даже в ущерб себе, от этого, как правило, появляется неприятный осадок, страх перед грядущими болезнями и экзистенциальное похмелье. (Как и обыкновенное, впрочем, — без выпивки редко когда обходится.) Я же никогда никакого страха не испытывал, осадка у меня не оставалось и ни общеэкзистенциального, ни даже обыкновенного похмелья не бывало. Напротив, мне всегда казалось, что за гроши я получаю абсолют — женское тело. Оно — даже слегка потрепанное — меня возбуждало; меня возбуждало, что я плачу его владелице, что еще кто-то ей платит, возбуждало, что она занимается сексом с другими. За деньги, разумеется, — если бы задарма, то есть самозабвенно, я бы вскорости с горя отдал концы. Нет, пожалуй, не с горя, а от безразличия и скуки. Мне не нужна женщина верная и преданная, а нужна неверная и распутная. И ведь везло: ни одна из тех, что были по-настоящему нужны, не была мне верна. Но моя-то она тоже была… Хуже не придумаешь, состояние тягостное и противоестественное, однако лишь это оживляло и осветляло темную и густую старческую кровь. Иное дело, что не такой уж я любитель половых изысков, никогда не увлекался этими кошмарными секс-игрушками, избегал поз, опровергающих закон всемирного тяготения, и прочих — уж простите — забав.
8
Мне все время казалось, что она со мной. Я старался, чтобы мои женщины были со мной в прямом смысле. То есть постоянно, круглые сутки, без перерывов. Совместные прогулки, обеды и чтение газет. Общая физиология, одни и те же болезни, одинаковый запах тела, одинаковый ритм дыхания.
Теперь такие союзы не в чести. Нельзя садиться другому на голову — это полный отстой; даже в любовном амоке извольте считаться с потребностями партнера; при самом горячем взаимном чувстве непозволительно ограничивать свободу любимого человека, и т. д. и т. п.
А по-моему, либо мы пара, либо не пара. Если пара, то не только на голову друг дружке садимся, но и на шею, на грудь… куда ни попадя; влезаем в печенку, легкие, почки, сердце, в кишки, мозги, селезенку — хоть обделайся, хоть задохнись… Теряем все: своеобразие, индивидуальность, а главное, свободу. О деликатности, взаимоуважении и прочих глупостях можно забыть, всему замена — взаимопожирание. Если любишь по-настоящему, то тебя в принципе нет. Твое тело, сплавленное с остатками ее тела после чудом пережитого пекла, — чье оно? Твоя душа, слившаяся с ее душой, теряет собственные границы. Нужен не только двухместный стульчак, но и двухместный гроб. У настоящей любви высоченный градус накала и от нее попахивает разложением. Настоящая любовь — безумие… представьте себе пару безумцев, пытающихся сохранить независимость! Ни безумия, ни любви, ни независимости. «Везде, всегда с тобою буду вместе»